История жизни в авторской обработке | страница 63

– Незаконнорожденных.

Бригитта промолчала.

Кунию заперли в комнате, куда позже привели трех знахарок, чтобы осмотреть тело невесты. Куния оказалась не девицей. На рассвете ее увезли в горные пещеры, где женщины, забывшие свою честь, становятся отшельницами. Сбежать оттуда невозможно. Высокие скалы и строгий надзор над грешницами делали их жизнь уединенной на долгие годы.

После завтрака Олбри прибежал к Старому Пию рассказать, что талисман-ракушка самым волшебным образом спасла его от мачехи, и теперь в замке все по-прежнему, только Эдит куда-то отправили. Но это и к лучшему, больше она не будет пугать разными страшилками.

Пий взлохматил мальчику волосы и улыбнулся.

Олвин уехал на охоту. Без свиты. Ему нужно было побыть одному. Он не спал всю ночь. Вина перед Бригиттой слишком велика. Олвин знал, что за совершённую ошибку придется расплачиваться каждый день. До самой смерти.

Бригитта вплетала маленькие ракушки в свои косы, стоя на берегу моря. Когда-то море ее спасло, обернув в сети Рыбака. Оставило на память большой шрам, который долго болел. Словно наказание за что-то. Но все же спасло.

А Рыбак ее выходил. Им двоим Бригитта и останется верна – морю и Рыбаку.

Он давно уже должен был вернуться. Солнце заходило за линию горизонта. Но дом стоял пустой. Зола в очаге не хранила тепло.

Шелла-Бригитта пошла вдоль берега – к камням. Там, на самом большом валуне, она увидела знакомую фигуру. Женщина поднялась на камни и села рядом. Рыбак не обернулся. Она положила голову на его плечо. Они молча провожали солнце, глядя, как последние дневные лучи играют в ряби морских вод. А потом Рыбак крепко сжал руку своей женщины и повел ее в дом.

А где-то осень, золотая и красная, как в лесах у Фонтенбло…

Из письма Э.М. Ремарка Марлен Дитрих, 1939 г.

Они были повсюду, эти узкие бумажные полоски. Бэль растерянно осмотрелась вокруг, а потом неожиданно для себя подняла одну и прочитала: «И как это может быть, что наша жизнь проходит?»

Интересный вопрос. Правда, как? Но ведь проходит же. Детство, юность, молодость… незаметно подступила зрелость, первые морщины в уголках глаз и лекарства.

Дни напоминали песчинки в часах, которые равнодушно и размеренно сыпались из верхней колбы в нижнюю. Безвозвратно.

Наверное, надо было положить бумажную полоску на место, но вместо этого Бэль аккуратно ее сложила и сунула в карман плаща.

Стоял сентябрь, такой, который она всегда любила, – бабье лето. Солнце припекало, на еще зеленую траву осыпались первые желтые листья, воздух был прогретым, но все вокруг уже пахло прощаньем. Вот и Бэль прощалась. Она бродила у самой кромки пруда в заброшенном уголке городского парка и хоронила свою прошлую жизнь, а как жить дальше – не знала.