Я предупредил мать, что если ей не нравится мой вид, то я могу съездить домой, чтобы переодеться и помыться — вернусь всего через три часа, — и, оттеснив ее рукой, стал изучать место происшествия. Стена была дрянь — слабый и ломкий гипсокартон, в котором ни один уважающий себя саморез не задержится надолго. Подклею доску перед тем, как ввинчивать шурупы. Мама, продолжая тихо вздыхать, уселась рядом с бабой и, шушукаясь, они принялись торопливо распарывать брюки с двух концов.
— На самом деле он у меня медик, — услышал я.
Меня задело, что мать брезгует мной перед портнихой, и я, заломив шапку на затылок — того гляди свалится, упер руки в боки и буркнул, как грузчик-пропивоха:
— А ну, подвиньтесь, бабоньки, — и лихо перекинул из руки в руку отвертку — получай медика. — Ёшкин кот, да у вас не стенка, а говно какое-то, — добавил я, вкручивая на пробу упирающийся шуруп.
Лера беззвучно смеялась, согнувшись над стойкой приема и прикрывая лицо бумагами. Лицо у матери стало совершенно красным и возмущенным. Баба затравленно молчала, не поднимая глаз.
Покочевряжившись еще для острастки, я наконец по-настоящему ушел с головой в работу и стал делать разметки на стене. Помещение было явно тесновато. Чуть встанешь на цыпочки — голову щекочут гроздья разноцветных одежных молний, свисавшие прямо надо мной на крюках. Локоть упирается в корзину, распухшую от обрезков тканей. С грохотом опрокинулась коробка с металлическим хламом, которую я задел, сантиметровая лента, распоясавшись, юркнула в угол под сваленную в кучу одежду. Я стал ругаться уже на полном серьезе. Когда пришел заказчик, робкий дяденька с огромным полиэтиленовым пакетом в руках, стало и вовсе не развернуться.
— Штаны можно укоротить? — уточнил он, косясь на меня.
— А то! — Мать вскочила с места и властно взялась за его пакет. — Показывайте.
— Мне жена подогнула их уже… — начал мужик. — Надо только прострочить.
Из пакета появились на свет божий джинсы, которые мать стала разглядывать, нахмурившись.
— Нет, так дело не пойдет, — вынесла она наконец вердикт. — Она вам штанины сделала разные. Видите? — И она принялась тыкать брючинами в лицо окончательно оробевшего уже мужика.
— Она сказала, что все отмерила.
— В примерочную! — скомандовала мама. — Будем перемеривать. Идите! Вам разные брючины, что ли, нужны? Говорите — нужны?
Мужик, пугливо обогнув меня, потрусил к кабинке.
— Ремонт затеяли?
— Да нет, вот, сыночек зашел, кронштейн повесить. — Мама отодвинула шторку, пропуская его внутрь. — Помогает, слава богу. Дай бог каждому.
