— Не хочу.
— Ботинки теплые надень, наверное.
— Да еще вроде не зима. — Я потянулся за курткой.
— Лерочка сильно вчера переживала? Она неправильно поняла насчет этих квитанций. Наверное, они просто затерялись где-то.
— Ирена Викторовна, вы допрыгаетесь.
— Я же для вас стараюсь! Чтобы лишняя копейка! Глаза порчу за машинкой!
Поняв, что опаздываю, я заметался по квартире, пытаясь все-таки отыскать ботинок.
— Вам то купила, это купила, — следовала она за мной, находясь все время где-то в полушаге от меня.
— И прибралась бы ты, что ли. — Я оглядел ее комнату, куда решил все-таки заглянуть в поисках ботинка, который исчез бесследно. — Кругом мусор, смотреть страшно.
— Это не мусор, сыночка, это обрезки. Ну как пригодятся? Я же шью. — Она схватила какие-то лоскутки и принялась демонстрировать мне их зачем-то.
— Свила себе гнездо из этих обрезков. У меня на стройке и то чище. Пошила — и можно прибраться.
Ботинок нашелся в коридоре, лежал практически на виду.
— Ну не сердись, сыночек. — Она смотрела на меня умильно, как нашкодившая девочка. Вечно она так — проштрафится, а потом начинает сюсюкать.
— Отстань, ма. Уволят тебя, будешь знать. Хватит с меня и так уголовников.
— Меня — уволят? Ты знаешь, сколько я за день отшить успеваю? Если и присвою когда лишнюю копейку…
— Да ну тебя.
На лестничной клетке было слышно, как она продолжает жаловаться. Потом в двери ее комнаты повернулся ключ — она всегда запирала свою комнату, демонстрировала нам что-то. Леру это обижало. До метро я добежал в рекордно быстрые сроки и готов был растерзать водителя электрички, который подал свой состав с опозданием на восемь минут. Мне нужно было доехать от «Академической» аж до «Купчино». Но на автобус я успел. Шофер Костя — весельчак в лихо заломленной на затылок кепочке, у которого мешки под глазами по утрам иногда бывали просто устрашающих размеров (почки, каждый раз автоматически отмечал я про себя) — зевал, высунувшись в окно маршрутки, и критически оглядывал окрестности.
— Не беги, народ еще не весь собрался! — крикнул он, когда увидел меня, несущегося от метро со свертком под мышкой.
Я пошел медленнее, и оттого, что успел, настроение у меня улучшилось. В автобусе я пожал руки немногим уже собравшимся и уселся на свое любимое место в правом ряду. На работу мы должны были отъезжать в семь тридцать ровно, но Костя жалел опоздавших и отчаливал обычно в семь сорок. Мысли мои вернулись к вчерашнему скандалу.
