Теперь уже все накхи стояли, повернувшись к горам, всматриваясь в рассыпанные по белому склону точки.
– Конники, – пробормотал Даргаш. – Клянусь Змеем, целое войско! Кто бы осмелился пройти через Арза Эреди в начале зимы?
Вдруг его глаза сверкнули от радости.
– Я знаю кто! – воскликнул он.
Сияющим зимним утром Аюна вновь стояла у окна своей башни. Заснеженные пики нестерпимо сияли в вышине, но царевна смотрела будто сквозь них. Перед глазами вновь и вновь, ряд за рядом проезжали конные воины в черных плащах, с мечами за спиной, с белыми лентами в косах. Звонко стучали копыта по мерзлой земле, и шкура змеи развевалась на древке копья, раздуваемая ветром… Сперва царевне – да и не только ей – показалось, что Ширам привел настоящее войско. Потом, правда, оказалось, конников было всего полсотни. Впрочем, у Аршага вместе с теми, кто приехал с ним на охоту, набиралось почти столько же. Да больше маленькая сторожевая крепость у границы западных степей и не вместила бы.
Аршаг со свитой встречал долгожданного гостя снаружи, у ворот. Ширам спешился и протянул обе руки, приветствуя родича. Саары обнялись с братской сердечностью. Воины Афайя и Зериг, сперва настороженно поглядывавшие друг на друга, при виде такого взаимного расположения своих вождей тоже оставили подозрительность. Вскоре в крепости стало так оживленно и многолюдно, как не бывало уже долгие годы. Рабы сбились с ног, стараясь устроить и накормить с дороги всех прибывших. А после заката Аршаг закатил в честь саарсана такой пир, что эхо здравиц и песен до глубокой ночи отзывалось в окрестных горах…
Аюна вздохнула. Ей бы радоваться приезду долгожданного жениха – а она наконец нашла смелость признаться самой себе, что ей попросту страшно.
Пока она видела Ширама только со стены, когда он во главе своего отряда въезжал под змеиным стягом в ворота крепости. Издалека она толком и не разглядела его. Ей только показалось, что он стал намного старше. И должна была признать – выглядел царственно. Ничего похожего на молчаливого юношу-жезлоносца из Лазурного дворца, которого она помнила. И которого, наверно, была бы рада увидеть – в память о прошлых днях…
Тогда Аюна так разволновалась, что почти бегом удалилась со стены к себе в покои. И долго ходила туда-сюда, пытаясь справиться с сумбуром в мыслях и чувствах. Однако сумбур этот только усилился, когда ни вечером, ни на следующее утро Ширам не явился, чтобы приветствовать невесту. Все время он уделял своему родственнику Аршагу. С ним-то он был куда любезнее, с досадой думала Аюна. Вечером, на очередном пиру, куда царевну снова не пригласили, они даже песни вместе распевали. Аюна тщетно пыталась заснуть под этот протяжный, поистине волчий вой…
