Но сейчас у него имелись другие куда более значительные заботы. Рассказов метался в нерешительности. Он сидел в кабинете вышестоящего начальника, и тот говорил ему в общем-то правильные слова про дисциплину, субординацию и регламент. Но за всеми этими юридически верными словами стояло иное, что-то неуловимое, но очень реальное. Пробивающиеся через обволакивающую паутину страха остатки разума рисовали неясные очертания смутной угрозы. И оттого становилось лишь тревожнее.
— Я тебе не позволю в моем ОВД статистику портить! Мы безупречно работаем. Преступность в городе на низком уровне. Или ты работаешь с нами, или же ты здесь не работаешь!
Тяжелый взгляд полковника продолжал давить, заставляя Рассказова ощущать желание уменьшиться до размеров физической невидимости. Все что угодно, лишь бы не видеть этот взгляд.
— Любые действия, связанные с этим делом будут считаться превышением должностных полномочий, со всеми вытекающими последствиями. Все понятно?
Ответа полковник не ожидал, поэтому после секундной паузы сказал:
— Все, Рассказов, слушай старших по званию и опыту работы коллег. И повышай раскрываемость дел! Хорошо меня понял?
— Так точно!
— Свободен, гражданин дознаватель!
Неожиданно, словно завершив свою миссию, невидимое давление ослабло, и о сковывающем страхе напоминала лишь испарина на лбу и висках.
Рассказов вышел из кабинета начальника ОВД эмоционально опустошенным и раздавленным. К такому повороту его в ВУЗе не готовили. Имелся сговор с целью сокрытия преступления, и в этом участвовали люди, облеченные властью, в том числе и из правоохранительных органов. Разум отказывался верить, что начальник ОВД, полковник полиции, покрывает происходящие подлоги и скрывает противозаконные действия сотрудников. Рассказов пытался представить мысль о причастности полковника к преступлениям фантазией, разыгравшейся на фоне невесть откуда взявшихся ощущений. Но факты и собственные слова Сафьянова упрямо подчеркивали правильность выводов.
Все происходящее больше походило на дешевый детектив конца прошлого века, чем на реальность нынешнего. Ведь коррупция практически искоренена, разработана целая система, позволяющая пресечь на корню любые попытки к злоупотреблению. Скептики пророчествовали, что рано или поздно Систему Ежеквартальной Отчетности научатся обходить и обманывать. Может это время уже настало?
Но все размышления меркли, уступая натиску одной-единственной мысли. И она пугала Рассказова тем больше, чем больше он в нее вглядывался. Со всей очевидностью он осознал, что его карьера, а скорее всего и сама жизнь висят на волоске.
