— Никак не объясню, я в этом не разбираюсь. Знаю, что измерений больше, чем те четыре, что мы можем ощутить сенсорной системой нашего тела, а что там в тех измерениях творится — мне не ведомо. Могу сказать лишь — если человек что-то увидел или представил — это точно работа мозга. Пока нейроны не создадут картинку, мы её не увидим. Вот за это я ручаюсь. Как бы то ни было, внетелесное тесно связано с соматическим.
На этот раз молчание затянулось, и Шурик решил немного сменить направление разговора:
— И ещё, поймите, Алиса, — он неуверенно улыбнулся, — я не психолог и не нейропсихолог, я преподаватель нейродисциплин. Это разные вещи. Нейропсихолог сначала делает томографию мозга, потом биохимию крови, возможно, возьмёт экспресс-анализ ДНК, после этого начнет создавать вымышленные ситуации и сканировать паттерны поведения. Одна, максимум две недели плодотворной работы, и карта вашего мозга будет нарисована. Тогда уже начнутся восстановительные процедуры, может, и медикаменты дадут. Вон, болезнь Паркинсона, например, за сорок лет до её возможного развития начинают лечить слабой стимуляцией чёрной субстанции…
— Да я прекрасно понимаю это, — перебила его Алиса, непонимающе фыркнув, и, сменив тон, перешла в наступление. — А почему вы не нейропсихолог, кстати? Вы же неплохо знаете черепушку, а эти мозго-психологи прилично зарабатывают.
— Ну, как сказать… — развёл пальцы Шурик и чуть помолчал, — понимаете, я всегда хотел стать великим учёным, получить Союзную премию или Нобелевку, на худой конец. Хотел делать научные открытия, совершать невозможное! Я с самого юного детства мечтал стать таким, с того момента, как впервые очутился на залитом светом пороге госпиталя, — Алекс словно окунулся в прошлое. — Я же был, мало сказать — ошарашен, я был потрясён! И уже с самого младшего ликея знал, куда мне идти! Я выбрал медицинский профиль, отучился два курса в Аквилейском ликее, потом вернулся и закончил Ахейский, сейчас пошёл в магистратуру, поскольку мне больше научная деятельность нравится, если честно, чем преподавательская. Сейчас нужно кандидатскую защищать, но пока некогда. На работе дел по горло, — врал Александр, пытаясь произвести впечатление и скрыть личный кризис. — Исследованиями хочу заниматься. Я пока ещё ничего нового не открыл, хотя есть кое-какие наработки, конечно…
— Так, а почему вы не нейропсихолог? Вы так и не ответили на мой вопрос. — Алиса вернула нить разговора в нужно русло. — Что вам мешает, не могу понять?
