Через пять минут Алекс уже брился, старательно намазывая пеной щёки, не глядя себе в глаза. Ну, а что в них можно увидеть, кроме пустоты? Любимое прежде дело давно не греет: заставляешь себя вставать, разогревать завтрак, выходить из дома — всё через силу, без удовольствия. Дни становятся однообразными, унылыми, скучными. Зачем уходить на работу? Зачем приходить домой? Зачем вообще, что-то делать, если жизнь это тлен? Однажды она закончится, тогда страдания, страсти и прочая херня окажутся погребены под толстым слоем сырой земли. А в чём тогда смысл?
Идёшь себе поутру, а вокруг сотни людей куда-то спешат, к чему-то стремятся, чего-то пыжатся, за чем-то гонятся, так и хочется им всем крикнуть: «Люди-и-и, чтоб вас всех! Остановитесь на секундочку, посмотрите на себя, задумайтесь! Да через сто лет никого из вас в живых уже не будет, и ничего после вас не останется — ни имён, ни дел, ни мечтаний ваших! Никто и никогда не вспомнит, что вы вообще когда-то существовали! Вы — биомасса, толпа людей, каждый из которых считает себя единственным и неповторимым. Ну не обманывайте себя! Ведь вы просто пыль на дороге, которую смоет дождь, она стечёт в канаву и станет грязью под ногами таких же уверенных в своей уникальности…».
Но тут Алекс разозлился на свои мысли, заскрежетал зубами:
— А ты сам-то? Ты-то кто такой? Чем ты отличаешься от них?
Испустив вздох, не зная, что сказать, Алекс взялся за бритву:
— Я не такой, как все. Я обыкновенный, — ответил он сам себе.
Мысли снова побежали по замкнутому кругу. Для чего он живёт, да и вообще, что такое жизнь? Алекс не знал ответа на эти вопросы. Иногда хотелось поймать суть, но чего-то вечно не хватало: то ли знаний, то ли времени. Работа днём, отдых от неё — ночью. Три перекуса: котлетки, пюрешка, гречка — на более разнообразную еду не было денег. Получка, вычитаем аренду за квартиру, минус коммуналка, традиционная «питница», иной раз длящаяся до воскресенья, да и до понедельника бывало. И вот это назвать жизнью? То отдел номер раз, то лаборатория, то ночные смены. Недавно с зарплаты на крыс скидывались. Наука докатилась, малака.
— А с на-ами ничего-о-о не происходит, и вряд ли что-нибу-удь произойдёт, и вряд ли что-нибу-у-удь произойдет, — протяжно и грустно провыл он, медленно брея шею:
С самого детства Алекс ощущал себя ненужным, брошенным, бесцельно болтающимся по океану жизни. Работа ради работы — не вариант, это понятно. Тогда что вариант? И какие они есть, эти варианты? Наверное, их может быть не один, и не два, и не пять, но какой из них верный? Конечно, можно попробовать поискать ответ, но проще согласиться с тем, что никаких вариантов нет. И ходить на работу, и приходить домой, чувствуя, как разливается по телу пустота. Чем её глушить? «Как это чем? Водочкой, брателла, водочкой!», — скажет дружбан, пацик через пацика* (через знакомых) передаст по цепочке, и вот уже собирается стайка. Сидишь, чирикаешь, пивом запиваешь. И вроде отдыхаешь, а вроде и не устал.
