Пуаро успел заметить, что здесь, у бассейна, сходилось несколько дорожек, значит, все эти люди пришли с разных сторон. Все, казалось, было рассчитано заранее и выглядело крайне неестественно.
«Enfin!»[38] – вздохнул Пуаро. Чего они ждут от него? Чтобы он притворился, что верит в это «убийство»? Выразил растерянность… беспокойство?.. Или ему следует поклониться и поздравить хозяйку: «Ах, как прелестно вы все для меня устроили!..»
В самом деле, чрезвычайно глупо… и неинтеллигентно. Кажется, королева Виктория[39] говорила: «Нас это не позабавило!» Пуаро испытывал сильное желание повторить то же самое: «Меня, Эркюля Пуаро, это не забавляет!»
Леди Энкейтлл направилась к тому месту, где лежало тело. Пуаро поспешил за ней, чувствуя тяжелое дыхание Гаджена за своей спиной. «Он явно не был посвящен в розыгрыш», – подумал Пуаро. Те двое с другой стороны бассейна тоже подошли, так что теперь все были довольно близко, и стояли, глядя вниз на эффектно раскинувшуюся фигуру на краю бассейна.
Внезапно произошло нечто ужасное. Подобно тому как на экране кинематографа расплывчатое пятно изображения, попав в фокус, принимает четкие очертания, так Пуаро неожиданно понял: эта неестественно театральная сцена – реальность. Он смотрел если не на мертвого, то, во всяком случае, на умирающего, а через бетонный край бассейна капала в воду не краска, а кровь… Этот человек был убит… и убит совсем недавно.
Пуаро быстро взглянул на женщину с револьвером в руке. На лице – никаких чувств, оно казалось бессмысленным и даже тупым.
«Любопытно, – подумал Пуаро, – она так опустошена, потому что вложила в этот выстрел все душевные силы? И теперь осталась лишь пустая оболочка? Может быть…»
Он перевел взгляд на тело и невольно вздрогнул: глаза были открыты. Ярко-голубые глаза. И хотя Пуаро не мог объяснить их взгляд, но для себя определил его как предельно напряженный…
Пуаро вдруг показалось, что во всей этой группе людей по-настоящему живым был только один человек… тот, который находился теперь на грани смерти. Никогда еще Пуаро не встречал настолько ярко выраженной жизненной силы. Все остальные в сравнении с ним были лишь бледными, тенеподобными фигурами, актерами далекой драмы, а он один был – настоящий!
Губы Джона Кристоу дрогнули.
– Генриетта!.. – Голос был неожиданно сильный и настойчивый.
Но веки тотчас закрылись, голова дернулась в сторону.
Эркюль Пуаро опустился на колени и, удостоверившись, встал, машинально стряхнув пыль с брюк.
