– Как вы думаете, сколько людей осведомлено об этих тонкостях?
– Я спрашивал сэра Генри. Он говорит, что довольно многие знают это благодаря детективным романам. Он назвал новый роман – «Загадка испорченного фонтана», который, по его словам, Джон Кристоу читал в среду. В нем как раз так и опознали оружие убийцы.
– Да, но как револьвер из коллекции сэра Генри мог попасть в руки Вероники Крэй?
– Да, это больше походит на вариант преднамеренного убийства. – Инспектор снова дернул себя за ус. Помолчав, он взглянул на Пуаро. – Вы, кажется, сами намекали на другую возможность, мосье Пуаро? Мисс Сэвернейк! Здесь мы снова опираемся на ваше свидетельство – вы были очевидцем, вернее, вы слышали собственными ушами, как доктор Кристоу, умирая, сказал: «Генриетта!» Вы это сами слышали, и все слышали, хотя мистер Энкейтлл как будто не расслышал, что сказал Кристоу.
– Эдвард Энкейтлл не слышал? Это интересно.
– Но другие слышали. Мисс Сэвернейк утверждает, будто он пытался ей что-то сказать. Леди Энкейтлл говорит, что Кристоу открыл глаза, увидел мисс Сэвернейк и сказал «Генриетта». Она, как мне кажется, не придает этому факту особого значения.
– Нет, конечно, – улыбнулся Пуаро. – Она не станет придавать этому никакого значения.
– Ну а вы, мосье Пуаро, что скажете вы? Вы были там, видели и слышали. Доктор Кристоу действительно пытался сказать, что Генриетта стреляла в него? Короче говоря, это звучало как обвинение?
– Тогда я так не думал, – медленно произнес Пуаро.
– А теперь, мосье Пуаро? Что вы думаете теперь?
Пуаро вздохнул.
– Может быть, и так, – сказал он задумчиво. – Больше я ничего не могу добавить. То, о чем я сказал, – всего лишь впечатление, и я боюсь поддаться искушению невольно подтасовать обстоятельства.
– Конечно-конечно, – поспешил заверить его инспектор. – Это сугубо между нами. То, что думает Эркюль Пуаро, не является доказательством. Я понимаю. Я просто хочу получить возможную подсказку.
– О, я очень хорошо вас понимаю… Впечатления очевидца могут быть очень полезны. Но, к своему стыду, я должен признать, что мои впечатления ничего не стоят. В первый момент я, конечно, подумал, что миссис Кристоу только что убила своего мужа, поэтому, когда доктор Кристоу открыл глаза и сказал «Генриетта!», я никак не посчитал это обвинением. Крайне соблазнительно теперь, оглядываясь назад, приписать этой сцене что-то такое, чего там и не было.
– Я вас понимаю, – сказал Грэйндж, – однако, мне кажется, раз «Генриетта» было последним его словом, это можно толковать двояко: как обвинение в убийстве или просто как выражение чувства. Перед ним была женщина, которую он любил и видел в последний раз. Ну и какая из двух версий кажется вам более правдоподобной?
