— Сани-то, вашбродь… — бормотал стоящий у двери приказной извозчик Степанов. — Поезд прибывает.
— Лекарь вот!
Быстро обернувшийся Старунов подтолкнул к кровати Халялина, тот уже раскрывал докторский саквояжик, кропил чем-то вонючим тряпицу, чтоб сунуть ее в лицо Волкову. Гриня затих, тяжело привалившись к моим коленям.
— Евсей Харитонович, — сказала я со вздохом Давилову, — отправляйтесь на вокзал, столичного чиновника встречать.
— Будет исполнено, вашбродь. Сюда доставить прикажете?
Я посмотрела на спокойное лицо Волкова.
— В отель, устройте со всеми удобствами, ужин закажите. Я после к господину Мамаеву присоединюсь.
— Как прикажете.
Регистратор с извозчиком ушли, лекарь велел Старунову принести воды, а мне — снять с Грини сорочку для тщательного осмотра с последующим обтиранием. Мы раздели страдальца, Халялин принялся нажимать ему на живот под ребрами, послушал грудь стетоскопом, приподнял веки, ложечкой открыл рот, чтоб осмотреть язык и гортань. В чародействах эскулап не поднаторел, прочее же счел для жизни неопасным.
— Пить ему надобно чаще, организм без влаги страдает.
Поить спящего человека мне прежде не приходилось. Тоненькая струйка из чашки, попытка с ложечкой… Старунов предложил намочить тряпицу и выжимать понемногу прямо спящему в рот, или за соской младенческой сбегать.
— Отставить, — сказала я, — он глотать не хочет.
Возились мы долго, нажимали на горло, чем вызвали у Григория Ильича болезненный кашель, вставляли в рот соломинку, тоже без успеха. От манипуляций над собою Волков начал хрипеть, сызнова изогнулся спиной, колотя затылком о кровать. Кислый рвотный запах перебивался чем-то пряным, явно чародейским. Гриню вознесло над постелью, перекорежило. Что я могла? Меньше чем ничего, прижимала растерянно мужское тело, чтоб к потолку не взлетело, да чертыхалась плохими словами. Мундира еще было жалко, другого из Мокошь-града я не прихватила, а этот оказался безнадежно испорчен. Шумно, грязно, бестолково. Положеньице… Эх, зря велела Эльдара в отель сперва везти, его помощь сейчас пришлась бы кстати.
Прижав грудь Григория Ильича локтем, свободной рукой я вытерла замаранное лицо, велела громко:
— Чародея мне сюда немедленно доставить! Либо Квашнину везите из богадельни, либо… Поезд уже прибыл?
Ответа не услыхала, Гриню вознесло, низвергло, снова подняло в воздух; голоса прочих присутствующих слились в нестройное бормотание. Я поднажала изо всех сил, закричала:
— Да вяжите его, ироды, к кровати приматывайте!
