— Какая милая дудочка! — жеманно улыбнулась мне девица. — Не могли бы вы мне ее уступить?
С видом существа, которое деньги считать не просто не привыкло, но и никогда этому не училось, она вытащила из усыпанной стразами (или бриллиантами) сумочки и протянула мне солидную пачку стодолларовых купюр. Хотя стоявшая рядом Валентайн от такого неслыханно щедрого парнаса едва в обморок не упала, я сделала вид, что сумма, в разы превышающая мою месячную зарплату, для меня дело привычное.
— Извините, девушка, — демонстративно убирая свирель в чехол, отрезала я. — Реквизит казенный. Не продается. Если интересуетесь, могу дать контакт мастера.
Девица ретировалась, поджав насандаленные губы, а в трюмо артистической мелькнуло раздосадованное лицо Константина Щаславовича. Вот только в других зеркалах почему-то отражались не румяные физиономии моих товарок по ансамблю и не лепнина потолка бывшей дворянской усадьбы, в которой мы проводили нынешнее мероприятие, а что-то страшное и потустороннее, похожее на темный непролазный лес или подземелье. Или это у меня слишком разыгралось воображение.
Домой добралась я без приключений и Ване про эпизод со свирелью рассказывать не стала. Тем более, он снова выглядел озадаченным.
— Да понимаешь, кажется, это какой-то глупый розыгрыш, — нахмурился он с прямо-таки детской обидой. — Теперь кто-то дал объявление, будто я малагасийскую радужную продаю. Уже третий человек звонит. И предлагают просто неприличные деньги. Котята снежного барса на черном рынке столько не стоят.
Я попыталась обратить все в шутку, но получилось не очень удачно, а тут еще и Тигрис, прыгнув за какой-то ночной птицей на подоконник, рассыпал оставленную там со вчерашнего вечера соль. Вообще пушистый любимец вел себя достаточно странно. Носился по квартире, оставлял везде метки, вздымал на загривке шерсть и утробно урчал, как в тот раз, когда на участок заползла выдворенная Ваней в лес гадюка.
Я побежала за тряпкой и веником с совком, чтобы поскорее прибраться: все-таки мама говорила, что рассыпанная соль — это к ссоре. Но Тигрис принялся вырывать у меня из рук тряпку, да и просто делал все, чтобы не подпустить к окну. Я собиралась его приструнить, но случайно глянула на аквариум с лягушкой. Василиса, то есть малагасийская радужная, смотрела на соль с таким видом, с каким, вероятно, наши предки в ожидании очередного ордынского набега озирали городские стены.
Я смутно припомнила, что соль специально рассыпают, дабы не пустить в дом костлявую навь и нечисть. И с этой же целью над дверью втыкают спицы.
