– У отца нет сыновей. Лишь я одна… Дома все шепчутся, что меня отдадут за дядю Анита, чтобы все мое приданое осталось в семье. Я видела его на похоронах тети. Он отвратительный и мерзкий! А еще он жадный и злой. Я не хочу!.. – Пандора зарыдала.
Жрица нежно обняла девушку и стала поглаживать ее плечи тонкими морщинистыми руками.
– Вспомни, что сказал муж Андромахе, отправляясь на последнюю битву:
Судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный
Муж, ни отважный, ни робкий, уж если на свет он родился.
Лисимаха снова испытующе посмотрела на Пандору.
У девушки перехватило дыхание. Ледяной холод побежал по спине, но губы сами шептали продолжение:
– Шествуй, любезная, в дом, озаботься своими делами;
Тканьем, пряжей займися, приказывай слугам домашним
Дело свое исправлять.
– Да, милая, – повторила жрица. – Судьбы избежать невозможно.
– Тогда я хочу знать свою судьбу!
– Хорошо, – Лисимаха встала и торжественно подняла руки. – Мы спросим богиню.
Они вышли на улицу, чтобы совершить обряд омовения: очистить душу и тело перед обращением к божеству. В который раз Пандора залюбовалась огромной статуей Афины. Ее золотой шлем пылал в лучах полуденного солнца, ослепляя ничтожных людей, как и должно ослеплять человека величие богини.
– Ты знаешь, – тихо молвила жрица, – рядом с Аррефорионом на месте спора снова начала расти священная олива.
Пандору охватил благочестивый восторг.
– Слава богам!
– Так что скоро из пепла будет восстановлен храм Афины и Посейдона. Кроме того, – продолжила Лисимаха, – в новом храме будет посвящение Царю Эрехтею и его дочерям…
Глаза Пандоры удивленно расширились, по спине побежали мурашки.
– Его дочерям? – тихо переспросила она.
– Да, всем его дочерям, которые принесли себя в жертву во имя нашего города. И Хтонии, и Прокриде, и… – Лисимаха сделала выразительную паузу. – Пандоре!
– Но ведь в жертву принесли лишь Хтонию… Пандора и Прокрида просто решили разделить участь сестры, убив себя? – прошептала девушка.
– Тем почетнее их выбор и их деяние, слава о котором осталась в веках! – голос Лисимахи торжественно звенел. – Ты понимаешь теперь, что значит быть благородной афинянкой? – жрица выжидающе смотрела на Пандору. – То немногое, что может сделать женщина, – это достойно умереть! Этого у нас никто не отнимет!
Пандора подавленно молчала, опустив глаза. Ее бил озноб.
Лисимаха снисходительно усмехнулась и потрепала девушку по волосам:
– Ничего. Придет время, и ты все поймешь. А сейчас пойдем к алтарю…
