— Зачем такой большой якорь такому маленькому пароходику? — удивилась она. — Его можно привязать к берегу просто веревкой.
Я пожал плечами.
— На всякий случай. Мало ли что…
Она обошла якорь кругом и опять дотронулась до него указательным пальцем правой руки. Потом она провела ладонью по всем четырем лапам, попробовала остроту наконечника и снова вопросительно посмотрела на меня.
— Если бросить якорь, корабль не сдвинется с места? — спросила она.
— Наверное, не сдвинется.
— А если он не зацепится за дно?
— Должен зацепиться… Ну хотя бы одной лапой.
— А если дно каменистое?
Я улыбнулся.
— Спроси чего-нибудь полегче.
Она тоже улыбнулась и снова провела ладонью по острому наконечнику якоря.
Мы немного постояли на корме. Винт корабля безжалостно рубил воду, и она, бурлящая, негодующая, но беззащитная, белым пенистым следом оставалась позади, будто прожитая жизнь, которая была и прошла, миновала, изрубленная и отработанная, ушла в прошлое, в архив, в мысли и воспоминания.
И волны от винта, словно два начала всякой прожитой жизни — хорошее и плохое, расходились позади нас в разные стороны, к противоположным берегам, к левому и правому, и долго просились на берег, и постепенно убеждались в неосуществимости своих желаний, и, смирившись, оставались там, где родились, — между берегами.
А сами берега с кормы выглядели уже совсем по-другому. Теперь они уже не встречали нас, а провожали, не расступались, а смыкались за нами, словно пропускали нас через какую-то свою, особую тайну, и делались все более неясными и расплывчатыми, и уходили к горизонту, и, может быть, сливались там, позади нас, воедино.
…Между тем наш пароходик неожиданно изменил курс и стал приближаться к маленькой дощатой пристани со сломанными перилами.
— Давай сойдем? — сказала вдруг она.
— Давай, — согласился я.
Когда я был с ней, я сразу соглашался со всем, что бы она ни предлагала.
Пароходик дотронулся бортом до старой автомобильной покрышки и замер. С палубы на пристань перекинули зыбкий мостик, и мы перешли по нему на берег. Никто нам ничего не сказал при этом, никто ни о чем не спросил.
Пароходик отошел от пристани, развернулся и пошел обратно, в Москву.
Она испуганно посмотрела на меня.
— А как же мы?
Я растерялся. Я думал, что мы погуляем немного здесь, а пароходик пройдет тем временем немного вперед, а потом повернет назад и на обратной дороге заберет нас. Но все получилось наоборот — мы вышли на берег, а пароходик пошел обратно в Москву без нас.
