Стемнело. Они сидели за баррикадой, нахохлившись, сжавшись комком от холода, стараясь не двигаться, чтобы не улетучилось то мимолетное тепло, которое скопилось под одеждой. Ждали точки отсчета – она была назначена ровно на полночь.
Когда часы на руке Стирлинга показали полночь – он первый, подавая пример остальным – поднялся из-за баррикады. Махнул рукой, приказывая остальным следовать за ним. И двинулся вперед, ежесекундно ожидая пули в спину или от снайперов, которые оставались прикрыть их бросок от баррикад, или от шлепающих позади него террористов, внезапно вознамерившихся стать хорошими…
От снега – почва раскисла, бежать было тяжело. Он перебежал дорогу и побежал по тротуару, стараясь не спешить, чтобы не пропустить растяжку или засаду противника. Растяжка тут вряд ли будет… желающему установить ее, пришлось бы это делать на виду у йоменри, а те не преминули бы попрактиковаться в стрельбе по живой мишени. А вот засада вполне может быть…
Когда дорога свернула за угол, примерно градусов на тридцать, и он понял, что пост йоменов больше не виден – он подал команду остановиться. Затем – стал смещаться влево, чтобы укрыться домами и не идти через улицу…
Это был пригород, причем пригород, носящий следы массового и внезапного бегства населения. Распахнутые двери, кое-где и форточки, выброшенные на улицу вещи – это уже оставшиеся порылись в поисках того, что пригодиться. Кое-где следы огня и пуль – грабить начали уже во время исхода, хотя большая часть грабежей приходится на передвижение по дорогам, вне города. Армии не хватает на все… да и вообще армии ни на что не хватает, больше половины ее разбросаны по пескам, пустыням и горам и метрополия осталась беззащитной именно в тот момент, когда она больше всего нуждается в защите…
Потом он услышал магнитофон. Какой-то заунывный арабский напев… такие в последнее время продавались очень хорошо, появились даже британские певцы, исполняющие на арабском…
Он осторожно продвинулся вперед. Выглянул из-за угла…
Они сидели в переулке у большой, двухсотлитровой бочки, в которой горел огонь. Несколько человек, закутанных кто во что – один, кажется, набросил себе на плечи одеяло и так и сидел у костра – грелся, получается. По переулку плыл густой, тяжелый дым краски и горящей солярки, смешиваясь с легким, сладким дымом конопли. Самокрутки были у каждого, кто курил обычную «козью ногу», кто через бутылку один и семь литра36 с прожженными там дырками – для того, чтобы конопляный дым успевал охлаждаться, этакий самодельный вариант кальяна. Рядом с ними, у стен, как на складе – стояли хорошо знакомые картонные упаковки: видеотехника, телевизоры, дернули при грабеже магазинов и сейчас не знают, что с этим всем делать, потому что нет ни сигнала, ни электричества. Все были уже в астрале, один заунывно перепевал куплет какой-то мелодии на чужом, но хорошо знакомом Стирлингу языке…
