Он накрыл ее пальцы рукой — одинаковой формы ногти и пальцы, хотя его рука больше, шире, да и погрязнее — и попытался отогнать тревожную мысль, почувствовав горячую влажность пальцев сестры.
— Как ты себя чувствуешь? — опять спросил он. — Лучше?
Она слабо пошевелилась. Их пальцы сплелись. Ее подбородок слегка поднялся и опустился. Мальчик заметил странную припухлость у основания ее горла. И еще какую-то шишку около ключицы. Он пристально посмотрел на них. Казалось, под кожей Джудит отложилась пара перепелиных яиц. Там угнездились какие-то бледные яйца, словно ожидая своего часа, чтобы вылупиться. Одно на шее и одно на плече возле ключицы.
Она что-то сказала, ее губы разделились, обнажив вяло шевелившийся язык.
— Что ты сказала? — спросил он, наклонившись ближе.
— Твое лицо, — прошептала она, — что случилось с твоим лицом?
Он потрогал бровь, ощутив образовавшуюся там шишку и влагу опять скопившейся крови.
— Пустяки, — сказал он, — ерунда. Послушай, — более взволнованно добавил он, — я схожу за врачом. Скоро вернусь.
Она прошептала что-то еще.
— Мама? — переспросил он. — Она… она скоро придет. Скоро придет.
* * *
На самом деле мама находилась довольно далеко от дома, за городом, в ближайшей деревне.
Агнес принадлежал небольшой участок земли в «Хьюлэндсе», на ферме ее брата, протянувшийся от их родного дома до самого леса. Она разводила там пчел в сплетенных из соломы ульях — сапетках, вокруг которых пчелы целыми днями трудолюбиво и увлеченно жужжали; там также зеленели грядки лекарственных трав, цветов и корнеплодов, чьи стебли поддерживались сплетенным из прутьев штакетником. «Колдовской огород Агнес» — так, закатывая глаза, называла этот участок ее мачеха.
Чаще всего ее можно было видеть в этом саду: то она пропалывала сорняки на грядках, то проверяла прочность сапеток, то проводила обрезку растений, заодно собирая разные соцветия, листья, стручки, лепестки и семена и складывая их в кожаный мешок, подвешенный к поясу.
Сегодня брат прислал за ней подпаска, сообщив, что с ульями что-то неладно, пчелы их покинули и скопились на деревьях.
Агнес бродила между ульями-сапетками, прислушиваясь к тому, что говорили ей пчелы; она пригляделась к рою в саду, черное марево растеклось по ветвям, возмущенно дрожа и вибрируя. Что-то их расстроило. Погода, перемена температуры или кто-то повредил их улей? Может, кто-то из ребятишек, или овца забрела на пасеку, или ее мачеха захотела взять меда?
