– Сказал бы ты ей, пусть катится ко всем чертям!
– Том, я серьезно.
Кристенсен обреченно вздохнул.
– Беркли. Дальше?
– Отель «Клермонт» в половине пятого.
– Впутали-таки меня в историю. Значит, я должен тащиться на другой берег залива, чтобы встретиться с послом какого-то занюханного Монтеррея Они, видно, забыли, что мы – империя, а они всего-навсего вшивая республика. Прикажете всякий раз переплывать залив, когда на том берегу появится очередной посланник и поманит нас пальцем? Завтра во Фриско закапризничает какой-нибудь прыщ на гладком месте, так мне на заднице к нему ползти через всю Калифорнийскую долину? Сколько можно измываться надо мной?
– Том, успокойся.
– Прости, Морти. Сегодня с утра я не в состоянии разводить дипломатические церемонии.
– Позволь заметить, что сейчас далеко уже не утро. Том. Пойми ты меня, если бы я мог, то сам поехал бы к ней.
– Оставим эти разговоры. Не хватало еще нам с тобой выяснять отношения. Узнай, когда отходит паром.
– В половине четвертого. Машина заедет за тобой в три. Договорились?
– Так и быть. За это время постарайся узнать что-нибудь об этом деле.
Пусть твои ребята позвонят мне через час.
Он покормил кошек, принял душ, побрился и проглотил таблетку.
Приготовил себе кофе. В половине третьего позвонили из министерства.
Никакой информации о целях визита посланницы из Монтеррея получить не удалось. Отношения между Сан-Франциско и Монтерреем на данном этапе носят дружественный характер. Мисс Сойер является членом сената и постоянно живет в Пасифик-Гроу, вот и все. «Проинформировали, называется», – со злостью подумал он.
Он спустился вниз, чтобы подождать машину на улице.
Стояли последние дни осени, ясные и прозрачные. Дожди еще не начинались, слой пыли покрывал дома и улицы. Министр жил на Фредерик-стрит в старинном особняке викторианского стиля, окруженном белоснежной колоннадой. Он постоял на ступенях, подставив ветру пылающее лицо. Мрачное раздражение не покидало его. Его машина – благородного вида «шевроле» с императорским гербом на дверцах – подкатила к дому без чего-то три. За рулем сидел вьетнамец, а может быть, таиландец. Кристенсен, не говоря ни слова, сел в машину, и они понеслись по безлюдным улицам со скоростью, которую могли позволить себе лишь водители правительственных автомобилей.
Проехали Хэйт, развернулись на восток, миновали Оук. Позади остался императорский дворец, где в этот час ничто не нарушало послеобеденный монарший сон Нортона Седьмого. К причалу они подъехали со стороны Маркет-стрит.
