Я оказался настолько слаб, что не заметил удар. Только хруст услышал.
Хруст сломанного носа.
Ситуация повторилась. Сначала мне Кайло нос ломает. Потом этот зеленый пацан, возомнивший о себе слишком много. В тот момент я не думал о том, кто именно в этой ситуации о себе слишком много возомнил. Я лишь разозлился и попытался ответить, за что получил по уху и удар в живот. После чего свалился и мне добавили пару ударов ногами. Оставив валяться в луже.
— Что творите?! — раздался чей-то злой и встревоженный голос.
Малышня тут же разбежалась, а ко мне подошёл какой-то мужик.
— Живой? — спросил он, — Зря ты их задирал. Маленький такой, а высокомерия с гору.
— Чего? — возмутился я, чувствуя, как раскалывается голова, а лицо заливает кровью из разбитого носа.
— Того, — шикнул мужик, — Иди умойся и в доме, который вам выделили, сиди. Не надо тут шляться и проказы устраивать.
Чего?! Да пошёл ты, дядя…
Хотелось высказать ему всё, что я думаю о нём, о злых детях и вселенской несправедливости, но мужик, убедившись в том, что я живой, быстро свалил.
Знакомство с местными прошло на ура. Молодец, Эрано. Дипломатия не твоя сильная сторона. Так и запишем.
* * *
Перед Элизой я не спалился. Умылся в бочке, убрал разводы крови, а потом засел в доме, чтобы в себя прийти и повторно не нарваться на детское дружелюбие и радушие.
Эта стычка, какой бы глупой она не была, заставила ещё раз осознать, как я попал. Это другой, враждебный, жестокий мир.
Если не хочу подохнуть, то нужно срочно собраться, взять себя в руки и действовать обдуманно. С грустью посмотрел наверх, в сторону оставленной на родине беззаботной жизни. Но ничего, прорвусь, как-нибудь. Самые опасные места, где от меня ничего не зависело, я уже прошёл.
Одно из наставлений — опасность следствие невежества. Как и невежество, само по себе опасность. Нужно больше узнать обо всём, чтобы выжить.
Когда Элиза вернулась, я, как ни в чем не бывало, продолжил задавать вопросы.
— Ма, а где папа?
Никогда не задумывался над тем, что вопросы могут оказаться жестокими. И что некоторые вопросы лучше не задавать. В глазах женщины мелькнула боль, которую даже я заметил. А мне впервые стало стыдно. Но слов обратно не вернёшь.
— Он… Далеко, — ответила она уклончиво, а я не стал уточнять.
Далеко — это видимо на том свете. А раз так, то и спрашивать нечего.
* * *
Когда никто не видел, на заднем дворе я вывел надпись на родном языке, прямо на земле.
«Я вернусь. Ты только дождись»
