однажды заметила, что биография «считается завершенной, только если в ней всего шесть или семь «я», в то время как у человека их может быть тысячи». Я стараюсь писать свои биографии для широкого круга читателей, а не только для близких людей моего героя. Тем не менее очень льстит тот факт, что те, кто знал вашего субъекта, говорят, что вы смогли уловить часть его сущности, одно из этих тысяч «я». Вы надеетесь, что ваша книга заставит кого-то почувствовать, хотя бы на мгновение, что они снова встретили своего потерянного друга. Я слышал те самые слова, которые заставили меня ощутить себя достойным этих усилий.
Если бы я писал «Тяжелее Небес» сейчас, то мог бы еще более прямо описать процесс, посредством которого мне был предоставлен доступ к дневникам, письмам и бумагам Курта. Эта книга была написана без «одобрения» кого-либо, хотя иногда я видел противоположные предположения в интернете. Я получил различные материалы из ряда источников, включая Кортни Лав, которая владеет большей частью дневников Курта, но не всеми.
У четырех других источников также были припрятаны дневники и письма. Лав любезно позволяла мне изучать дневники, которые были у нее, не получая ничего взамен. Она не читала эту рукопись заранее и в итоге была недовольна некоторыми моментами в ней.
Действующий менеджер Лав организовал для меня изучение дневников Курта. На три дня я остался совершенно один в доме в каньоне недалеко от Лос-Анджелеса с несколькими вещевыми мешками, полными дневников Курта и Кортни, и с кучей различных бумаг и рисунков. Я не думаю, что кто-то из сторон знал о том, что в них находилось, потому что многое из того, что там лежало, было очень личного характера: медицинские записи и налоговые декларации. Курт и Кортни жили в хаосе, и я предполагаю, что их личные вещи были закинуты в эти сумки, заброшены в шкаф после смерти Курта и оставались нетронутыми до тех пор, пока за них не взялся я.
Дневники были необыкновенными. На многих страницах были пятна, которые могли быть чем угодно: кофе, газировкой и, возможно, даже следами от употребления наркотиков. Также там были и засохшие пятна крови.
Однажды поздно вечером в этом пустом доме я наткнулся на страницы, на которых Курт умолял Бога помочь ему избавиться от своей пагубной привычки. Эти слова были одним из самых жутких и печальных моментов в моей жизни. Я не знаю, как объяснить то, почему кто-то смог, а Курт так и не завязал с наркотиками и алкоголем. Во время написания
