Их первое шоу было в Сан-Франциско, где группа играла для небольшой аудитории, но и этого было достаточно для того, чтобы избежать благотворительной столовой. Несмотря на то что теперь группа гастролировала с альбомом, дистрибуция Sub Pop была настолько плохой, что парни редко видели свой альбом в продаже. Когда два дня спустя Nirvana играла в магазине в Rhino Records[113] в Лос-Анджелесе, на складе магазина нашлось всего пять копий альбома. В Лос-Анджелесе у них брали интерью для фанзина Flipside, и в печатной версии имя Курта было написано как «Керк». Они чувствовали, что эта заметка придала им некий панк-авторитет. В статье автор спросил Курта о наркотиках: «Что касается веществ и прочего, я вроде как завязал, – ответил Курт, кажущийся полным трезвенником. – Я только что достиг максимума в этом деле. Ты проходишь процесс обучения, а потом катишься по наклонной. Я никогда не принимал наркотики ради бегства от реальности, я всегда принимал наркотики ради обучения».
Направляясь на восток, к Среднему Западу и Техасу, они играли для постепенно уменьшающейся аудитории. Некоторые из них были совсем крошечными, около дюжины человек, в основном музыканты, которые пошли бы на концерт абсолютно любой группы. «Мы оценивали наши выступления не столько по количеству присутствующих, – вспоминал Чэд, – сколько по тому, что говорили люди. И многие говорили, что мы им нравимся». Nirvana совершенствовалась в выступлении вживую, завоевывая аудиторию, которая не была знакома с ними. Как и Velvet Underground до них, Nirvana скоро поймет, что аудитория всего из тысячи музыкантов более влиятельна, чем 10 000 случайных поклонников. Когда это было возможно, они связывались с другими панк-группами, с которыми были знакомы, чтобы переночевать у них, и эти личные связи были столь же важны для поднятия их духа, как и для шоу. В Денвере они остановились у Джона Робинсона из Fluid, который уже успел заметить робость Курта. «Все сидели на кухне и ели, радуясь домашней еде, – сказал Робинсон. – Я спросил Криста, где Курт. Он сказал: «О, не беспокойся о нем, он всегда куда-нибудь уходит». Мой дом был не таким уж большим, поэтому я пошел его искать и нашел в комнате моей дочери с выключенным светом, уставившимся в пустоту».
Проезжая Чикаго, Курт купил на гаражной распродаже большое распятие – вероятно, это был первый религиозный артефакт, который он не украл. Курт высовывал распятие из окна фургона, тряс им перед прохожими и, проезжая, фотографировал выражение их лиц. Всякий раз, когда Курт оказывался на пассажирском сиденье фургона, он держал распятие в руке, как будто это было какое-то оружие, которое могло понадобиться ему в любой момент.
