Пакет улетел куда-то в сторону. А еще через секунду он втащил ее, возмущенную и сопротивляющуюся, через порог к себе и нашел губами, горячими и влажными, ее — холодные и сухие.
И ни один из них тогда еще не знал главного. Они начались. В эту минуту — они начались.
* * *
Жизнь имеет очень мало общего со справедливостью. За нее цепляться смысла нет, когда под влажноватыми от пота пальцами ощущается шероховатая простынь, такая же, как всегда, но сейчас чуточку более значимая — можно рискнуть и попробовать зацепиться за нее, как за реальность, которая все ускользает. Странное и одновременно очень простое, пришло понимание — сейчас ничего другого не надо. Когда снова накатит кошмар — сжать ее пальцами. И станет чуточку легче.
Предощущение витало в воздухе, пока он бродил коридорами памяти. Длинными, узкими, холодными. Казенного синего цвета, как стены больницы. А потом пришли голоса, врастающие в него опухолью, пускающей корни в голове. Неоперабельной опухолью, которую ни один специалист не станет трогать. Слишком опасно.
«Ты зарезал, да? У тебя это… У тебя, да?»
«У вашего сына разрыв печени с отрывом связки и печеночных вен. Сильная кровопотеря, мы сделали все, что могли».
«Все так говорят… А он даже курить просил, шутил с врачами! Они сказали».
«Шок, так бывает».
«Какой шок? Он крепкий, как бык! А ты зарезал».
«Сёма, не надо, Сём!»
«Да зарезал, Зина! Он зарезал! У него под ножом!»
«У него шансов почти не было, вы понимаете?»
«У всех есть шансы, пацан! Только ты ему их не оставил! Сыну моему не оставил!»
«Сёма, пожалуйста!»
«Это не так!»
«Да я тебя засужу, ясно? Засужу к собакам!»
«Семен Евгеньевич! Ну перестаньте! Теть Зин, уходите, а! Я сам».
Потом были шаркающие шаги, крики, угрозы — все удаляющиеся. И каждым звуком вколачивающие в него по гвоздю. Ни одного живого места. А следом — наступившая тишина до свиста в ушах.
«У него не было шансов, я его не убивал», — попытка оправдать себя — перед этим светловолосым гигантом напротив или перед собой? Если повторять достаточно часто, то можно поверить.
«Да? У меня вот другое мнение. Я его сюда живого вез. В сознании. Живого, бл*!»
«Ну хотите, подавайте в суд, пусть расследуют».
«Думаешь, прикроют? Так хрен. Не тот случай, хирург. Вы тут друг за друга, все покрываете, считаешь, у нас по-другому? Я от вашей больнички камня на камне не оставлю, все разнесу, а ты сядешь. Гарантирую».
«Да? Ну, удачи».
И уйти самому. Шаг за шагом — в себя, в реальность, в утро, которое вступило в свои права.
