- А ты категорически уверен, что она именно об этом и мечтает, - Таранич вздохнула. – Все вы мужики – долбо*бы. Только и гордитесь, что своими яйцами. А они у вас у всех – одинаковые.
Кроме Оладушка. Оладушек – хороший.
Иван поморщился и мотнул головой.
- Все-таки у тебя, Мариш, с образным мышлением всегда была беда. Все за чистую монету принимаешь, - пробормотал он. – Что там с видосом?
- Зато у тебя образности – на десяток хватит. Глюки называется, - не осталась в долгу Рыба-молот. – Кинула я тебе запись, наслаждайся. Только руки не сотри. Ну и прочие части тела.
- Я буду очень стараться. Анкету ее могу забрать – ознакомиться на досуге?
- Забирай, - Марина сделала царственный жест рукой и хмыкнула. – А теперь вали. Устала я от тебя.
- Ты устала сегодня – а я с этим чувством живу, - рассмеялся Иван и подхватился со стула. – Потом наберу тебя.
- Только без фокусов мне! – рявкнула Марина вместо прощания.
Но Ивану в любом случае было не до фокусов. Фокусы остались в прошлом. В том дне, когда он впервые не справился с обрушившейся на него действительностью. От него и осталась-то половина, которая только-только перестала кровоточить и гноиться, чтобы сейчас все началось сначала.
Он вышел из Маринкиного дома без четкого осознания, что делать дальше. У Каботажной гавани прошлой ночью он находился в глухой черноте, из которой не было выхода. В поезде – забрезжила надежда, что Марина поведется на его аргументы. Но аргументов-то по сути у него не оказалось. Ни одного такого, который Таранич сочла бы убедительным.
Впрочем, кто сказал, что она должна считаться с ним после всего, что он натворил, и всего, что она для него сделала. Рыба-молот имела право думать все, что озвучила. Право озвучивать она имела тоже.
А он сам стал богаче на целых два листа анкеты участницы прослушивания и какие-то видеозаписи где-то на почте.
Уже сидя в такси, Мирош все-таки сунул нос в бумаги.
Шапка документа за эти двадцать минут не изменилась. Имя, возраст, владение инструментами. Адрес! Номер телефона! Сама того не понимая, Таранич дала ему еще один шанс – шанс связаться с этой ненормальной пианисткой напрямую! И спросить… спросить, какого ж, бл*ть, хрена ее понесло в этот идиотский проект!
Ощущая, как возбуждение новой волной захлестывает его, и боясь утратить хоть на мгновение это ощущение, обещающее новый прилив сил и веру найти хотя бы какой-то выход, он взглянул на таксиста и почти выкрикнул:
- Я передумал насчет адреса. Давайте на Оболонскую набережную.
