Mia: Сингл =) У меня не получится, есть важные дела.
Перевести дыхание – почти с облегчением. Счастье, что она не видит его лица, потому что это уж слишком наглядное зрелище.
Он не представлял себе их с Мией в Берлине. Тем более – в Киеве.
Только в Торонто. Только в ее маленькой стерильной квартире на Йонж Стрит. Только у себя на Макферсон авеню. Только в консерватории, где она гоняла его – с присущими ей требовательностью и мягкостью одновременно. Она ведь с первого дня взялась его опекать. С самого первого. И он по-прежнему был ей благодарен за то, что напомнила ему, что может быть по-другому, без скотства, без крайностей. Без тех страстей, которые поглотили его целиком. Но с теплотой и спокойствием, которых он не знал последние годы.
И все же хорошо, что она не собирается в Берлин. Он должен был спросить. Правильный поступок после всего. Она умница – и тоже ответила правильно.
Mirosh: Жаль. Посмотрела бы, как мы работаем. Стимулировала бы меня не лениться и отрабатывать на совесть.
Mia: В другой раз. Сейчас придется тебе справляться самому.
Mirosh: Когда я, в конце концов, сяду заниматься, специально запишу аудио и сброшу послушать.
Пора сворачиваться. Во всех смыслах, пока она не принялась строчить ответ.
Mirosh: Ладно… если не возражаешь, попробую еще вздремнуть, ok? У меня пяти нет.
Mia: Обязательно все прослушаю, присылай. Рада была пообщаться.
Mirosh: пока!
Выйти из Ватсап. Вырубить инет. Опустить веки. Напрячь глазные яблоки, чтобы понять – проснулся окончательно или будет спать.
Выйти из Ватсап. Вырубить инет. Опустить веки. Напрячь глазные яблоки, чтобы понять – проснулся окончательно или будет спать.
Наверное, все потому, что приехал в этот город. Он не дает покоя, самый лучший город, в котором запахи не важны – хоть моря, хоть зеленого чая. Здесь дух такой, он не зависит от запахов. Они на разных берегах, а над ними – разное небо. К счастью.
Все потому, что он вернулся. Пусть и на несколько суток. Как только позволят обстоятельства – сбежит назад, в свою берлогу.
Но как в Торонто он тянулся за Мией в поисках чего-то нормального, так и здесь. Она возвращала его на землю.
Мисс Кларк была старше его на восемь лет и уже преподавала вокал в консерватории, куда он, зачисленный на обучение во имя программы собственной реабилитации и социальной адаптации, соизволил, в конце концов, явиться.
Над самим собой Мирош ржал тогда втихомолку – докарабкался до необходимости учиться по сложнейшим генным конструкциям. А в действительности, черт его знает, что было в ту пору в его голове. Затравленность отпускала, но ощущал он только неуверенность в собственных силах. И Мия эту неуверенность в нем почувствовала: в сочетании с голосом и поведением – коктейль гремучий.
