Галка, собиравшаяся приехать не раньше начала мая, потому что после своей мочекаменной первый раз за двадцать лет запросилась в отпуск и теперь на законных правах отдыхала, сейчас примчалась тоже. Куда же, как же без нее, если Полька дома? И теперь она воодушевленно хлопотала на кухне и радостно запихивала свежеиспеченное печенье во всех проходящих мимо нее членов их странной затокской семьи.
Кроме Лёньки. Лёньке – галетное. Но он не особенно унывал по этому поводу.
И только мать при всей внешней видимости удовлетворения и радости, то и дело тревожно поглядывала на дочь, и грусть в ее глазах неизвестного происхождения, казалось, готова была выплеснуться слезами, хотя она и скрывала это как могла.
А потом Лёнька нашел в По?линой комнате пианино. И его глухие, престарелые и вместе с тем звонкие звуки беспорядочно полились по дому.
- О! Еще один! – деланно раздраженно заявила Галка и рассмеялась, разливая по чашкам чай.
Полина зашла в комнату и подошла к сыну.
- Инструмент не любит, когда его обижают.
- Но я же не обижаю! – звонко ответил мальчик, на всякий случай подозрительно покосившись на клавиши.
- Я знаю, - она присела рядом и взяла несколько аккордов, - но лучше, чтобы пианино звучало музыкой.
Лёня широко раскрытыми глазами завороженно смотрел на ее пальцы. И даже рот был чуть приоткрыт, вытянувшись буквой О. Маленькая шутка природы. Каждым ноготком – ее. И при этом Штофель до мозга костей.
- А можно еще? – попросил он, прикоснувшись к ее ладони и тут же убрав руку.
Она сыграла несколько пьес из Детского альбома и спросила:
- Нравится?
- Ага!
- Хорошо, - Полина закрыла инструмент, поднялась и протянула руку Лёне. – Пошли бабушке помогать.
Его пальцы вцепились в ее, а обожающий взгляд застыл на лице в ожидании чистого детского счастья.
- А на море пойдем? – осторожно спросил сын, старательно выводя букву «р», которую ему поставил логопед совсем недавно – Стас хвастался.
- Ну идем на море, - согласилась Полина.
Уже очень скоро они оказались на пляже и медленно шли вдоль кромки воды, пока не очутились у лодки. Она все еще была здесь и, казалось, никуда не исчезнет. Ничего не останется, а она все еще будет. Старая, брошенная, забытая и никому не нужная.
Полина привычно оперлась на нее спиной. Лёня пристроился рядом, отказываясь от любого предложения – поискать ракушки или посмотреть чаек. Но море всегда сильнее человека. Спустя некоторое время мальчишка все же почувствовал вкус свободы, и Поля следила глазами за носившимся по берегу ребенком. Равнодушно и отстраненно, как все эти четыре года его жизни. Скорее уговаривая себя, что это ее плоть и кровь, чем осознавая.
