Но чувство, что он испытывал к ней с того вечера в течение всех этих дней до их новой встречи, не было ни ненавистью, ни яростью. Своим поцелуем в темноте она перечеркнула их. Обесценила. Женщину, потянувшуюся к нему за лаской, нельзя было оттолкнуть. Два года прошло, а она все тянется. Но обесценила ли она точно так же и все то, что было с ней до него?
Юбер привык жить, точно зная, где враг. Когда на земле мир, поди разбери, кому подставлять под удар спину. Не желавший удара, но получивший его, он трусливо сбежал воевать, пока не успел еще увязнуть в Аньес насовсем.
И вовсе не знал, что теперь, столько времени спустя окажется здесь, чтобы осознать в полной мере, что уже увяз. Давно. Один поцелуй пять дней назад и десять минут разговора.
Как же он, оказывается, скучал!
Эту мысль Юбер неожиданно для себя высказал вслух. Просто не удержал. Аньес, не дождавшись его ответа, немного неловко вновь взялась за свою чашку – сколько в той еще кофе! Неужели она бездонная? Потом опять улыбнулась и проговорила:
- Сегодня так холодно, я никак не согреюсь.
А он вдруг выпалил:
- Я рад, что ты меня раздобыла, я очень хотел увидеть тебя.
Аньес вздрогнула и подняла растерянные, как у ребенка, глаза. К ее глазам он никогда не привыкнет, такие они… будто из другой жизни, в которой затерялось лучшее в нем.
- Сейчас мне стало значительно теплее, - прошептала она, прижав ладонь к горлу. Руки ее были такими, как он помнил – красивой формы, но с кожей не очень хорошей. Они старели быстрее, чем Аньес.
- Ничего, принесут вино и будет еще лучше, - кивнул Юбер. – Как поживает океан?
- Что ему сделается? Может быть, самую малость тоскует по людям. Нам с мамой пришлось оставить Тур-тан. Дела шли паршиво.
- Продали? – искренно удивился Анри. Многие сейчас продавали свою землю, не имея возможности ее содержать, но ему почему-то казалось, что семьи́ де Брольи это коснуться не может. Слишком не вязалось с дорого одетой красивой женщиной за столом.
- Нет. Никто не хочет его покупать, но мы надеемся. Это позволило бы маме получить хоть какую-то независимость от меня. Сейчас я ее содержу. Странно, да?
- Да. Для меня – странно.
- Вокруг слишком много всего, сложного, разного… и этот глупый Индокитай, и Африка… Люди в городах думают иначе, чем в маленьких коммунах. Впрочем, ничего нового на земле не происходит. По весне я снимала антивоенное шествие. И мысленно шагала с ними. Тогда я еще не знала, что ты воюешь, иначе и правда… может быть, присоединилась бы.
