Портретами Ангела она гордилась по-настоящему. Накануне была на спектакле «Содом и Гоморра»[3] и после него прошла в гримерную, чтобы запечатлеть юного артиста после представления. Еще не снявшего трико, не смывшего грим, не до конца вышедшего из образа. Уставшего и непохожего на Жерома Вийетта, который помнился с вечеринки у Риво пять дней назад. Пять дней ее горячки.
- Что ж, моя дорогая, кажется, ты превзошла саму себя! – деловито сообщил ей Гастон, перебирая фотографии. Потом взглянул на своего редактора и зачем-то ему подмигнул. Аньес не стала пересказывать ему случайно подслушанное, потому зла на старикана он не держал. – Уврар, да что вы в стороне? Смотрите. Талантливо!
- Да-да, - кряхтя, приподнялся с кресла тот и бросил один быстрый взгляд на стол. Бог его знает, что он успел увидеть, но торопливо кивнул и сказал: - Снимки как всегда…
- Хороши? – лукаво приподняла бровь Аньес.
- Хороши. Ну, месье Леру, дел невпроворот. Пойду я.
Еще Уврар не особенно жаловал коммунистов. А уж бывших коммунистов, которые держали нос по ветру, – тем более. Работу в Юманите понять было можно. Но вот всеми своими последующими поступками и изречениями Леру себя определенно запятнал в глазах старика.
- Договорим позже, - согласился Гастон, и когда за Увраром закрылась дверь, вскочил с места, обошел стол и стал напротив своего возлюбленного фотографа. – Понравился тебе мальчик?
- Ровно до того момента, как раскрыл рот! – хохотнула Аньес.
- Хуже, чем у Риво пьяным?
- У Риво он был почти что мил. А тут мало того, что не вспомнил про встречу, так еще и умудрился облапать. Перепутал со своими девицами.
- Вот потаскун! – рассмеялся Леру. – Жив он еще?
- Бог с тобой, я не могу лишить Эберто и Францию такого артиста! Критики говорят, он будет великим. Правда, из великого я там видела разве что выпирающие гениталии в узком трико!
- Твоя откровенность иногда ставит меня в тупик, - захлебнулся смехом Гастон. – И то, как ты в одной реплике упоминаешь и Бога, и гениталии.
- Я не шучу! Весь зал сдерживал смешки, когда он первый раз на сцену выскочил. Лиа[4] тоже была взъерошена.
- Кто бы мог предположить. Лицо-то чисто ангельское. Ну прости, я не предполагал, что он все же больше Калигула, чем Ангел.
- Пустое! После вечеринки я ожидала чего угодно. Но скажи, ведь снимки удались?
- Главное, на них ничего не выпирает.
- Гастон!
- Удались, моя дорогая, - смилостивился Леру и наклонился, чтобы быстро поцеловать ее в подставленную щеку. – Люблю, когда ты такая. Играешь и мало думаешь над словами.
