Аньес впервые увидела его в конце весны, когда снимала шествие, организованное ФКП[1] в центре Парижа, для газеты и знала сама, чувствовала, что должна идти с ними и точно так же, как они, кричать: «Не хотим быть палачами!» Так было бы верно, так поступил бы Марсель, он шел бы с толпой, он шел бы впереди всех, потому что это соответствовало его принципам и потому что он был не таким, как фальшивка-Леру. А Аньес согласилась бы и с чертом, если бы он нес им мир, который они сами уничтожали, пусть и на другой стороне глобуса. Она ненавидела войну. Ненавидела. А значит, в тот день она ненавидела французское государство, которое ее несло. Как можно? После всего, что они здесь пережили – как можно там?
В шумной толпе шагали мальчики и девочки, мужчины и женщины, но не они с Марселем, и отчего-то ей верилось, что горячие эти мальчики – непременное будущее ее страны. Вийетт лишь на мгновение задержался на ней взглядом, выцепил на один миг из группы журналистов, толкающихся у дороги ради эффектных снимков, когда она отняла фотокамеру от лица. Аньес узнала его – глаза Калигулы тогда глядели со всех театральных афиш. И на его спектакль на другой день она шла, зная, кто он такой.
Ему прощалось многое, его обожали, его нарекли «парижским ангелом» не иначе за светлый взор и прекрасный голос, которым он произносил одинаково вдохновенно тексты своих ролей, будь то бог, человек или сам дьявол во плоти. И никто не догадывался, никто на свете не догадывался, что этот самый юноша, безрассудно и горячо защищающий вьетнамцев, не скрывающий своей симпатии к Советскому союзу и при знакомстве объявляющий во всеуслышание, что он коммунист, и правда завербован советскими спецслужбами и сам является вербовщиком. Как можно относиться серьезно и с подозрением к словам мальчишки-актера?! Никак. Совсем никак, если жизнь не бьет по затылку так сильно, что теряешь равновесие.
- В КСВС[2] кадровые перестановки, - наконец проговорил Жером после того, как официант принес им еще бутылку чего-то крепкого и заставляющего кровь бежать быстрее. Со стороны они казались парочкой на хорошем подпитии, веселящейся здесь ночь напролет, успев уже даже потанцевать, и Аньес было смешно от этого – он же и правда ребенок рядом с ней.
Неужели не странно? Неужели не обхохочешься?
Калигула, между тем, продолжал:
- С тех пор, как генерал Риво занял новый пост в министерстве, за собой он привел своих людей. Потому мы и настаивали, чтобы вы возобновили знакомство. Недурно иметь кого-то большого на подхвате, а?
