Он подставил ей локоть, улыбнулся и тут же сообщил:
— Я вчера ужинал в чудном ресторанчике у реки. И на набережной хорошо.
— А ты уже успел освоиться, — она взяла его под руку и на мгновение почувствовала себя королевой, отправляющейся на прогулку. — Я думала ты проездом…
— Если помнишь, я всегда быстро осваиваюсь. Это не всегда играет мне на руку. Но позволяет выглядеть уверенным.
— Я помню, что у тебя всегда есть основания для уверенности.
Они неспешно шли к набережной Шатобриан по городу, который жужжал ульем. Ни минуты не умирая, он возрождался. Теперь, спустя год после окончания войны, оставалось смотреть, как в домах появляются люди. Как вокруг шумят и суетятся строители. И витрины. Были витрины. Снова были витрины, не оклеенные, как прежде, замысловатыми узорами, будто назло, будто доказывая, что жизнь продолжается. Теперь они были чистыми. И жизнь действительно продолжалась. Южные районы, сметенные в бомбежках, начинали расти заново. Все возвращалось. Даже то, что навеки казалось утраченным.
Вопреки ожиданиям Лисы душно не было. Ветер от воды касался их лиц и одежды, чуть трепля ее. Но дождя, похоже, уже не надуло бы. Дожди тоже закончились.
— Тебе здесь нравится? — негромко спросил Изумруд, когда они остановились у края реки Вилен.
Лиса долго смотрела на воду, неспешно плескавшуюся в своих бетонных одеждах, потом подняла глаза на спутника.
— Нравится. И не вздумай смеяться! — деланно возмутилась она.
— К чему смеяться, если не с чего? — удивился Изумруд. — Здесь все другое. Париж сейчас тоже другой. Не буду лукавить, иногда я скучаю по нашему с тобой Парижу.
Лиса не отводила от него своего взгляда. Медленно рассматривала его лицо, светлые ясные глаза, высокий лоб. Чужой человек. Он знал о ней многое и в то же время не знал ничего.
— А я не вспоминаю… Война почти все перечеркнула. Потом я научилась жить только настоящим. А недавно… — она заставила его снова неспешно двинуться вдоль реки. — Теперь я знаю, что будет дальше.
— На тебя не похоже. Ты собиралась за меня замуж, а потом вернула кольцо. Ты должна была стать большой певицей, но бросила все на полпути. Ты ехала в Брест и осела здесь. Наверное, за это я тебя и люблю — никогда не представляешь, что ты еще натворишь. Мне казалось, ты сама не представляешь.
— Все это лишь потому, что есть он, — голос ее стал нежным. — Кроме того, что я бросила пение. Но рано или поздно я бы все равно ушла со сцены. Так даже лучше.
