— Я подумаю…
— Тактическое отступление, — разочарованно констатировал Стас и отстранился, наткнувшись на ее мало что выражающий взгляд. — Спустишь на тормозах, как обычно. Ты знаешь, я передумал, я не хочу обедать. У меня работы много.
— Тебе виднее, — пожала она плечами.
— Остаешься? Или подбросить куда?
— Домой.
Стас мрачно кивнул, встал. Подозвал официанта и расплатился за их с Полиной кофе. Тот обслужил их быстро и так же быстро исчез, будто бы тоже чувствовал исходившие от Штофеля волны злости.
Путь до ее дома они проделали в молчании. У подъезда, не позволяя сразу выйти из машины, он притянул ее к себе и поцеловал. «На прощанье», — скорее прочла по его губам, чем услышала Поля, когда он в очередной раз навязал ей себя и свое объятие. Но этим поцелуем Штофель не прощался, а словно бы наказывал ее за то, что своевольничает. Противостоит. Они были знакомы год. И последние месяцы находились в необъявленном, негласном противостоянии.
Началом тому стал ее отказ от машины. С тех пор подобные недоссоры были частыми во время их встреч. Полина понимала, к чему клонит Стас, даже если он не определял свои желания вслух, как сегодня.
Но и она не манерничала, когда говорила, что разобиженный Фастовский заботит ее куда сильнее, чем перспектива скорейшего сожительства.
Разъяренная физиономия приват-профессора пугала ее гораздо больше, чем Штофель при любом накале страстей. Чего стоило пережить понедельник после концерта у Дюка! Если бы она знала, что готовит ей день грядущий, она бы рискнула прогулять. Но ничего не подозревая, Зорина топала на занятия по полифонии, когда наткнулась в коридоре на Аристарха.
И если бы просто наткнулась! Фастовский остановил ее, преградив дорогу, и в ту же минуту совершил акт насилия в особо грубой форме, возопив, воздевая руки к небу:
«Зорина! А вы что здесь делаете? Вот уж не ожидал, не ожидал!»
Она от неожиданности отпрыгнула в сторону и выдала:
«У меня полифония»
«Ах, полифония? — вскинул он брови так, что, казалось, искренно удивился, даже почти проникся. Но выражения на его лице сменяли друг друга так часто, что Поля не успевала уследить за этими метаморфозами. — Какая, к черту, полифония, когда сегодня в городском парке концерт в честь дня работника УГРО! А вы не там!»
Полина некоторое время напоминала рыбу, выброшенную на берег, — она беззвучно открывала и закрывала рот, совершенно растерявшись. В отличие от продолжавшего нападать Фастовского:
«Что? Это ведь ваше призвание? Играть на улице, черт знает где, черт знает что! Да еще и по такому холоду! Вам же руки свои не жалко! Давайте, выметайтесь отсюда. Немного подучились — хватит! Чтобы аккомпанировать мало-мальски на корпоративах и этого довольно».
