- Тогда спать, - буркнул Сашка, протянув ей руку.
Санька вцепилась в его ладонь, а когда он рывком помог ей встать, вдруг оказалась так близко от него, что оставалось только чуть податься вперед, чтобы поцелуй стал неизбежен. А Санька чувствовала себя достаточно пьяной, чтобы шатнуться в Сашкину сторону, уткнувшись носом и губами в его шею. Вот пусть и думает, что хочет.
Сашка поцеловал ее волосы, подхватил на руки и унес в спальню. Усадил на кровать и принялся раздевать. Она некоторое время тупо следила за тем, как его пальцы расстегивают пуговки ее пиджака. Судя по выражению лица, ни о чем не думала. А потом резко обхватила его плечи и прижалась к нему.
Он обнял ее в ответ, коротко поцеловал в губы и заглянул ей в глаза. Улыбнулся.
- С чего напилась-то?
- Мне без тебя плохо.
- Мне тоже.
- Я такой дурак, Сашк, - теперь она уже всхлипнула и потянулась расстегивать пуговки рубашки.
- Дурашка, - согласно кивнул он и откинул одеяло. – Давай укладывайся!
Стащил с себя свитер, футболку, джинсы. Бросил все на стул и улегся в постель. Санька прикорнула рядышком. Нахально устроив лохматую голову у него на плече. Больше уже не плакала. Глупо плакать, когда лежишь почти голая возле мужчины, который назвал тебя дурашкой. Даже если ты пьяная.
Он медленно целовал ее волосы, лоб, висок. Прижимал крепко к себе. Так и заснул, не просыпаясь до самого утра.
Шестой день при Медведе
Суббота. В восемь утра медичка придет с дежурства. И застанет здесь… О, по закону жанра обязательно придет и обязательно застанет. А кому нужны эти проблемы? Еще подумает что-то такое, чего нет. Вернее, есть. Но кому оно надо? В этом месте мыслительный процесс глохнул. Потому что ответ на вопрос, кому оно надо, она знала точно. Ей надо. Ей. Но тогда обоснование летело к чертям. Лучше не знать и не задумываться.
Бюстгальтер нашелся на стуле возле кровати.
Брюки под стулом.
Рубашка, безнадежно измятая, почему-то была в изножье.
Капроновые носки под кроватью.
Где был пиджак, пока не выяснила.
Ночка, по всей видимости, удалась.
Санька лихорадочно дергалась, одеваясь и пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из произошедшего с одиннадцати вечера до… а черт его знает, во сколько они угомонились! Она не помнила решительно ничего. Воспоминания обрывались примерно на том, как она набирала Сашку после торжественного ухода Закревских – почти под фанфары. Пила Григорьева редко и мало еще с выпускного, когда, судя по последующим рассказам одноклассников, выдала в клубе феерический стриптиз, от которого классная, пьяно дремавшая возле тарелки с салатом, не сумела никого уберечь. Танцевать с тех пор Санька вообще бросила.
