- Ну, носятся же, - пожала плечами Санька и подняла глаза от экрана. – Раздела все-таки не будет? Тупо развестись и все?
Ника приоткрыла от удивления рот.
- Саш, простите, вы соображаете, о чем спрашиваете? Что мне делить? Его квартиру или его машину?
- Ладно, ладно, понимаю. Просто… это ж разведут и все. Даже скучно. Разве только он в апелляцию пойдет. Вы же знаете, Закревский затягивать будет.
- Если вам так скучно, можете отказаться, - Ника пожала плечами. – В сущности, теперь мне все равно. Когда ему понадобится чистый паспорт, сам разведется.
В том, что Закревскому понадобится чистый паспорт, Санька очень сильно сомневалась. Но озвучивать свои сомнения не стала – едва ли клиентка оценит. Вместо этого она пустила на печать заявление. Дело на пять минут, в сущности. К чему было оттягивать?
Подошла к принтеру, вынула документ, положила на стол перед Вероникой и протянула ей шариковую ручку.
- Ознакомьтесь, подпишите.
Закревская придвинула к себе бумаги и принялась читать. Строчки странным образом запрыгали перед глазами, складываясь в затейливые узоры.
Вспомнился вчерашний кошмар, творившийся в переговорной. Ника прекрасно знала, что не права. И действует отвратительными методами. Уж сколько раз она ругала себя, что поперлась в этот чертов ресторан. Не зашла бы туда – ничего бы не было. Был бы обычный вечер. Ну, не совсем обычный, но определенно хороший. И вместо этого… Она не может его видеть, а он… Вчера ей показалось, что она вернулась на три года назад. Сидит за одним столом с Каргиным. Она кусает, он бьет. Настойчиво возвращалась мысль, что она скорее готова залечивать синяки, чем слышать то, что сказал Ярослав.
К глазам подступили слезы до головокружения.
- Сейчас вернусь, - бросила она Саньке и выскочила за дверь.
Но вернулась нескоро. С покрасневшими глазами. С губ была стерта помада. Стрижка потеряла свою идеальность. Ника деловито, что несколько не вязалось с ее внешним видом, села на стул и снова уставилась в бумаги.
Пока была в туалете, ясно поняла: выходка Ярослава – лишь ответная реакция. Ей было больно, но и ему было больно не меньше. Она была обижена. Она хотела обидеть его в ответ. Она старалась. И, судя по всему, попала в цель. Но если она сама тосковала в чужой постели съемной квартиры, то… может быть… и он… хотя бы немножко…
Закревская взяла ручку, повертела ее в руках. Решительно отложила в сторону, свернула бумаги и сложила с сумку.
- Знаете, Саша, – звонко проговорила она, – а поедемте в клуб. Развлечемся!
