- Чаю хочу, а чайник, наверное, уже остыл. Я сейчас, еще немного, - бормотала она, и с помощью ее кисти прямоугольники домов заморгали разноцветными окнами.
- Подогрею, - пожал плечами Макаров. Поцеловал ее в щеку и тихонько вышел из комнаты. На кухне, под столом, сидел Францевич и умывал свою начинавшую становиться наглой морду. Илья включил чайник. Извлек кота из убежища и внимательно посмотрел на него.
- А нас с тобой она не умеет, - сообщил он и почесал его между ушек. За что получил решительный отпор – котенок немедленно долбанул Макарова по руке.
***
- Мне она нравится. Я люблю ее. И я хочу с ней жить, - медленно, будто разговаривал с душевнобольным, произнес Илья, глядя на отца в упор.
- Да ты меня не гипнотизируй, - Евгений Степанович несколько изменил вальяжную позу в любимом кресле в кабинете почти фамильного особняка, куда пригласил своего единственного отпрыска для важного разговора. – Упорство – похвальная черта. Лишь бы не становилась упрямством.
- При чем здесь упрямство? Ты меня не слышишь? Я ее люблю, мы живем вместе, я счастлив. Что именно тебя не устраивает?
- Абсолютно все устраивает, - развел руками отец, - но содержать ее я не намерен.
- Она работает, и ты ее не содержишь. Остальное тебя не касается, по-моему.
- Касается! – рявкнул Макаров-старший. – Потому что я содержу тебя, лоботряса! Со всеми потрохами, машинами, чертовой квартирой и девочками. Но теперь у тебя появится уникальная возможность тоже поработать и узнать, как это увлекательно – жить на зарплату.
Илья вскинулся и глянул на Макарова-старшего. Взгляд этот был совсем таким же упрямым, как у отца. И не сулил ничего хорошего.
- И что это значит? – хмуро спросил он.
- Что все твои счета заблокированы. Хочешь жить своим умом – живи!
- О как! – нервно хохотнул Илья и скрестил на груди руки, откинувшись на спинку стула едва ли не так же, как его отец.
Это все начинало напоминать ему ту еще войнушку. Причем, как казалось, на ровном месте.
Первое сражение пришлось на конец января, характеризовавшегося двумя основными нюансами. Во-первых, разгромленностью квартиры, на стенах которой продолжали появляться дома и мосты. Но едва ли это в данный момент способствовало наведению порядка. И, во-вторых, Ником, который с несвойственным ему энтузиазмом взялся навещать их во внеурочное время, приглашать в кино или просто собраться всей толпой. Причины такого его поведения Илья понимал прекрасно. Как понимал и то, что сам позволил. Но выхода не было, приходилось терпеть. Они дружили – всю жизнь дружили. Но и намерения побесить казались очевидными.
