Затем был эпизод с двумя молодыми халфлингами, которые были найдены в интимной близости под фургоном Норбреда Стерни, и Барундин был вынужден прибегнуть к ведру воды, чтобы разрешить ситуацию, прежде чем некоторые из старших гномов взорвались от возмущения.
Как раз в тот момент, когда он терял волю к жизни, по округе распространилось приглашение, что гостиница «Красный Дракон» готова предоставить бесплатный эль и еду смелым защитникам Мидгуотера. Барундин, хотя и был благодарен за проявленную щедрость, но затем занялся долгим и сложным процессом планирования того, как заманить восемьсот жаждущих гномов в гостиницу размером не больше кузнечного горна, убедившись, что осталось достаточно дварфов, чтобы защитить лагерь от жадного внимания халфлингов.
Когда он наконец смог сам насладиться гостеприимством таверны, поздно ночью, после того как многие другие ушли спать, он был менее чем взволнован, обнаружив, что старый халфлинг, Шейла, полюбила его. Он был уверен, что его ягодицы будут черными и синими от ее игривых, но болезненных знаков привязанности.
Тут с некоторым облегчением освободился столик, стоявший рядом с закутком, и Барундин со вздохом поспешно занял его место. Однако облегчение было недолгим, когда двери открылись и вошел его отец, громко требуя кружку лучшего эля. Барон Вессал, пригнувшись, вошел в низкий дверной проем, за ним следовал его маршал Кульфт.
Троица увидела Барундина и направилась к нему через весь трактир, мужчины согнулись в поясе, чтобы не задеть балки потолка. Барундин с трудом поднялся на ноги, чтобы освободить место для вновь прибывших, Шейла тем временем принесла три пенящихся кружки и с грохотом поставила их на стол. Она протянула руку, чтобы якобы вытереть пролитую кровь, и Барундин попытался втиснуться в кирпичи стены, когда халфлингша прижалась к нему в попытке протиснуться мимо.
Когда она ушла, они устроились поудобнее, и Барундин сумел очистить свой разум и сосредоточиться на своем пиве, блокируя случайные разговоры, которые проходили между остальными. Он смутно услышал, как снова заскрипели ржавые петли дверей, и почувствовал, как рядом с ним напрягся отец.
— Клянусь развевающейся бородой Грунгни… — пробормотал Трондин, и Барундин поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит.
Перед дверью стоял торговец, все еще закутанный в свой рваный дорожный плащ, с тяжелым рюкзаком за плечами. Он оглядел постоялый двор на мгновение, пока его взгляд не задержался на Трондине.
