Финальное крещендо барабанов прокатилось долгим эхом по залам и коридорам над головами молчаливых гномов, выстроившихся вдоль маршрута процессии.
Тронд исполнил последний обряд. Взяв небольшой бочонок пива, он наполнил кружку пенящимся элем и сделал глоток. Одобрительно кивнув, он благоговейно поставил кружку на резной каменный ларец.
— Пей глубоко в Чертогах Предков, — нараспев произнес Тронд. — Поднимите эту кружку за тех, кто прошел до вас, чтобы они могли вспомнить тех, кто еще ходит по миру.
* * *
К середине следующего дня армия гномов покинула горы Края Мира и оказалась в предгорьях, которые окружали Зуф-Дурак, известный людям как река Авер Рич. Глухой стук паровых поршней грузового локомотива эхом отдавался от склонов холмов над журчанием реки, в то время как глухое бормотание гномов, занятых разговором, постоянно гудело.
Во главе колонны шел Трондин с Барундином и Арбреком. Король пребывал в безмолвном настроении после вчерашней встречи с торговцем. Барундин не знал, был ли он глубоко погружен в свои мысли или дулся из-за мягкого предостережения Арбрека, но сейчас он не собирался вторгаться в мысли отца.
Далекое жужжание с неба заставило гномов поднять головы и вглядеться в низкие облака.
Пятнышко тьмы с запада становилось все ближе, слегка подпрыгивая вверх и вниз в беспорядочном движении. Гул мотора гирокоптера становился все громче по мере приближения самолета, а затем послышался ещё более громкий шум и все пальцы указали на пилота, который ввёл свой корабль в пикирование на колонну. Почти прорезав борозду на вершине холма вращающимися винтами гирокоптера, когда тот нырнул к земле, пилот развернул свою машину и затем прошел над конвоем более спокойно. Примерно в полумиле впереди показался огромный шлейф пыли, поднявшийся в воздух облаком и обозначивший посадку пилота.
По мере того, как они приближались, Барундин все отчетливее видел пилота. Его борода и лицо были испачканы сажей, два бледных кольца вокруг глаз виднелись там, где раньше были очки. Эти очки болтались на ремешке, прикрепленном сбоку к крылатому шлему гнома, свисая с его плеча. Поверх длинной кольчужной рубахи пилот надел тяжелый кожаный комбинезон, сильно заштопанный и залатанный.
Лоцман смотрел на приближающихся короля и его свиту с явным прищуром.
— Это ты, Римбаль Ванадзаки? — сказал Барундин.
Пилот кивнул и ухмыльнулся, показав сломанные, пожелтевшие, неровные зубы.
— Ты прав, юноша, — сказал Ванадзаки.
