— Это другая сторона вопроса. Она не относится к нашей сложившейся ситуации, — Максанс дал понять, что пора переходить к сути разговора. — Ты забыл о своих обязательствах перед церковью.
— Ой, простите пресвите…
— Довольно! Подойди ближе, черпий. Не должен касаться наш разговор простого люда, — монах рубанул рукой воздух. — Самое время тебе исполнить долг перед богами. Доставай свои урны.
Артур запустил руку в карман и неуверенно извлёк компактный футляр. Щёлкнули скрытые фиксаторы. Крышка отъехала в сторону. Под медным корпусом хранился контейнер, в пазах которого лежали урны–пузырьки. Святая святых любого священнослужителя, допущенного к магическому таинству Правых церквей.
— Теперь Ваши, епископ Брюмо, — Максанс протянул иссохшую руку. Епископ достал из наспинной сумы тубус, укреплённый по бокам медными пластинами.
Продолговатый предмет внешне походил на футляр черпия, но был значительно массивнее. Ничего удивительного, ведь у церковников подобного чина, ассортимент благословлённых урн был гораздо шире, а потому защита на них устанавливалась солиднее. Помимо стандартного набора урн «круга жизни», все чины, начиная от епископов и выше, обладали урнами «круга смерти».
Артур впервые видел такой духовный «арсенал». Перед ним лежала дюжина боевых урн первого класса. Черпий напряг мозг, вспоминая курс с описанием особых божественных слов. Каждый пузырёк обозначался специальной табличкой, описывающий эффект «слова». Таблички, в свою очередь, окрашивались в определённый цвет, характеризующие степень воздействия на человеческое тело.
Жёлтые: урна течения ветра — божественное слово, наделяющее носителя повышенной скоростью реакции. Предполагало многократное использование.
Оранжевые: урны, имеющие останавливающее или замедляющее воздействие на врага. Разряжались после первого использования.
Красные: урны, наносящие критические повреждения врагу, в некоторых случаях влекущие за собой смерть. Разряжались после первого использования.
Фиолетовые: урны…
— Хватит пялиться на чужое добро. Время не ждёт! — монах накрыл полами рясы деревянное блюдо с лежащими на нём футлярами. — Черпий! У тебя не более тридцати минут, чтобы наполнить урны паром. Твоим медитациям никто не помешает — можешь быть уверен.
— Но какой прок от этого, пресвитер Максанс?
— Прок говоришь? Я пожизненно несу обет божественного молчания, юный черпий. И это моё бремя. Я не могу пользовать урны, но ещё не утратил дара отпевать их, — старик водрузил ладони на плечи епископа и Артура. — Это единственное, что поможет вам в долгом пути.
