Меня так быстро оттянули от Оскара, что я не успел выяснить подробности обстановки в трущобах. Сейчас приструнить банды и убрать часть минцев — временная мера, я бы даже сказал полумера. От трущоб нужно было избавляться, только не так, как планировали заговорщики — непомерными налогами и совершенным отсутствием перспектив для жителей.
Наше неравенство и так было диким — даже семья Джеда для жителей трущоб была представителями знати, если не больше. Прямо сейчас, конечно было не до реформ, но…
— Эй, ты слушаешь вообще? — Люция пощёлкала пальцами перед лицом.
— А, да, — я кивнул.
— Он хочет с тобой поговорить. Грегори, мой брат, — она указала на высокого парня, занимающегося каким-то раненым мужиком.
— Знаю, сейчас поговорим.
Мы прошли мимо нескольких скамеек и ящиков, где разместился народ. Кто-то сидел на грязных подстилках, кто-то притащил какие-то раскладушки. Народу, в целом, было достаточно много. Я понимал, что сюда сейчас притащились вообще все, кто смог дойти.
— Ты как? Очень плохо выглядишь, — Джед осмотрел меня с ног до головы.
— Я только с Совета Тринадцати. Капитолий пытались подорвать, — ответил я.
— Ого… Это минцы? — удивлённо спросил Джед.
— Не совсем, — я отмахнулся. — Не важно, в общем. Как ты тут оказался?
— Я переживал… Мор сказал, что ты попросил его нанять целителя, я понял, что ты здесь появишься.
— Спасибо, всё в порядке, — я протянул ему руку.
— Так и не скажешь, — вздохнул Джед, отвечая на рукопожатие.
— А брат твой почему здесь, — я кивнул на Грегори и перевёл взгляд на Люцию.
— Он же узнал всё, что произошло, хотел скорее принести господи Айону извинения, — Люция слегка улыбнулась.
— Вот как…
Меня будто перетягивало в обычные проблемы обычных людей от всех заговоров и войны с Мин, хотя, из-за того, что суд ещё не прошёл, а Капитолий пострадал, мне казалось, что проблема с Веберами и Юдалл не решена до конца, к тому же, я не знал, что происходит на границе.
В любом случае, я не хотел, чтобы Джед находился в трущобах долго, когда по ним снуют минцы, но пусть меня видят жители — для них есть какие-то аристократы и какие-то Тринадцать, которым нет дела до нищих немагов, но могу появиться я — Неро Айон, защитник обездоленных.
Это было выгодно, потому как теперь у меня не осталось никаких знаний о той жизни, начало вторжения послужило точкой невозврата, и дальше всё могло сложиться абсолютно как угодно.
