— Ну? И чего все вытаращились?
— А ты?.. — начала мисс Изи.
— Изи, молчи! — гаркнул Хоакин.
— Сам говорилку заткни, бандит беспутный! — огрызнулась она.
— Пойди поучись тонуть, баба!
— Обезьяна!
— Мартышка!
— Me gustaría romperte a la mitad, pero quién necesita dos de ustedes![24]
— А ну все прекратите! — прикрикнул Сосиска. — Мне рассказать не совестно. Я убег из рабочей бригады в Алабаме. — Он посмотрел на Пиджака. — Такие дела.
— Вот вам и разница между Алабамой и Южной Каролиной, — гордо сказал Пиджак. — На моей родине человек в рабочей бригаде работает, пока не закончит. Мы в Южной Каролине не убегаем.
— Можно уже с этим закончить и перейти к проблеме? — сказала сестра Го как отрезала. Обернулась к Пиджаку. — Дьякон, тебе надо в полицию. Димс был славным мальчиком. Но сейчас он пляшет под дудку дьявола. Так в полиции и расскажи.
— Не буду я ничего рассказывать. Насколько помню, ничего я ему не сделал, — сказал Пиджак.
— Не помнишь, как имел Димса по-собачьи после того, как подстрелил? — спросила мисс Изи.
— И я об этом слыхала, — сказала женщина из очереди к окошку Хоакина мужчине перед ней.
— А я своими глазами видела, — гордо заявила мисс Изи. — Показал он Димсу, кто тут главный.
Женщина рассмеялась и повернулась к Пиджаку.
— Охо-хо! Да вы головорез, мистер Пиджак! Ну что ж. Лучше быть толстым на кладбище, чем тощим — в похлебке.
— Это еще что значит? — спросил Пиджак.
— Значит, что Димс придет шорох наводить. И лучше тебе поблизости не ошиваться, — ответил Сосиска.
— Ничего мне Димс не сделает, — сказал Пиджак. — Я его всю жизнь знаю.
— Дело не в нем одном, — сказала сестра Го. — Он работает на плохих людей. Я слыхала, что они хуже шайки дантистов.
Пиджак пренебрежительно отмахнулся.
— Я сюда пришел не этот огород городить про то, кто кого застрелил. Я сюда пришел, — он пронзил взглядом Сосиску, — поговорить с неким кочегаром насчет судейского костюма, который я оставил ему в котельной.
— Ну, раз уж мы заговорили о том, кто и кому что возвращает, то где мои права с твоей фотографией над моим именем? — спросил Сосиска.
— А тебе на что? — сказал Пиджак. — У тебя и так забот полон рот. Плюс сейчас моя неделя.
— Я не виноват, что у тебя темное прошлое. — Сосиска протянул руку. — Пожалте прямо сейчас. Тебе все едино они еще не скоро пригодятся.
Пиджак пожал плечами и достал потертый кошелек, пухлый от бумажек, а из него извлек и протянул права, излохмаченные по краям.
— А теперь отдавай мои судейские шмотки, чтобы я снова начал игру. Я еще наставлю местную шпану на путь истинный.
