Через пару дней отец принес медную бляшку с петелькой-ушком: на желто-бордовой окружности рукой мастера вырезан маленький арбалетик; задняя гладкая поверхность отполирована до блеска; сантиметров пять в диаметре, похожая на старинную монету. Изображение менялось в зависимости оттого, как на "монету" падал свет. То одна натянутая струна исчезала, то другая. Мама продела в ушко тонкий шнурок и…
– Ну что ты там застыл? Рубль нашел? – хохотнул в дверях милиционер.
– Да иду я, иду! – я тяжело вырвался из воспоминаний и не сразу понял, чего от меня хотят.
Быстренько переоделся в запасную одежду: джинсы, футболка, синий свитер, старые кроссовки. Надоело красоваться стильным Сусаниным. Вещи Вячеслава сложил в пакет, чтобы отдать на выходе.
– Давай шустрей, нас заждались! – скомандовал милиционер и пропустил вперед.
– Может чайку? – я слегка поиграл на нервах у мордатого.
– Может по почкам? – милиционер так же ласково поинтересовался в ответ.
Ни одна дверь больше не открывалась, коридор провожал полным молчанием, в крайней комнате приутихли звуки телевизора. Скрипнул линолеум на полу – благословил в дальнейший путь, и мы вновь на широкой лестнице.
– Вы что так долго – ремонтом занимались? – зло выплюнул Голубев.
В руке отрывисто бурчала рация. Костяшки побелели – ещё чуть-чуть и ворчащая коробочка брызнет черными осколками по плиточному полу. Лицо побледнело, на открытом лбу дрожали бисеринки пота. Казалось, что немного подтолкни, и он кинется на меня. Второй милиционер придерживал следователя за локоть. Зинаида Павловна вжималась в кресло, переводила взгляд со следователя на меня и обратно.
С чего бы такая разительная перемена? Не ждал, конечно, любви и обожания, но и подобная резкая перемена обескураживала. Какая вожжа ему под хвост попала?
– Долго не мог вспомнить – куда положил паспорт. Сами знаете, у студентов всегда творческий беспорядок.
Владимир Александрович зло мотнул головой в сторону двери:
– На выход! И не делай глупостей!
– До свидания, Зинаида Павловна! – я сделал вид, что не заметил резкости.
– Угу! – прозвучало вслед.
Голубев вышел первым, за ним я, а следом два милиционера с добрыми и сердечными лицами.
В таком составе нас и встретил Вячеслав. Я готов был вернуться обратно и опять выйти, чтобы снова увидеть, как у него открылся рот. Но парень тут же справился с собой, и кроссовки примяли разноцветные широкие листья под ногами. С решительным видом он перегородил дорогу. С таким же видом Вячеслав открывал кошелек перед «бандитами».
