– И денег не оставила?
– Ну-у-у-у, – замялась Галя, – сунула двадцатку. Да ей и не заметно, наверное.
– С паршивой овцы хоть шерсти клок – деньги хорошие! Это ж тебе повезло, с мужика-то теперь не стребуешь.
За всё время беседы Галя успела почистить одну картошину, но увлечённая разговором Клавдия даже не возмутилась. Плюхнувшись на табурет ближе к соседке, она быстро и ловко принялась за овощи, внимательно слушая повествование, время от времени вставляя свои замечания, поддакивая или возмущённо поругивая богатую гостью.
Только часа через два Галя вспомнила про дочку. Неохотно рассталась с насиженным местом и отправилась в комнату. Объевшаяся гостинцами Люська успела задремать прямо на кушетке, уткнувшись носом в апельсиновые корки. Вот и хорошо, не придётся долго укладывать. Можно наконец примерить взятое у соседей платье. Дверь приоткрылась.
– Галя.
– Т-с-с, уснуло дитё-то.
– Ага-ага, давай платье-то покажи и волосы тебе надо накрутить. А то ровно лахудра какая. Я тебе щипцы дам, ты по-быстренькому концы накрутишь и оставь распущенные. И губы покрась. Есть у тебя помада?
– Не помню. Вроде была, да там мало осталось.
– Не беда, спичкой наковыряешь. Зацепишь жениха, так он новую купит.
Бледное лицо Галины порозовело, в равнодушных глазах мелькнула живость. Хотела сразу же за щипцами пойти, да вспомнила про Люсю. В кроватку, что ли, отнести или на кушетке оставить? Может, оставить? А вдруг свалится во сне, чего доброго проснётся, заревёт, испортит праздник. А у Галины слишком много надежд на этот новый год. Ладно, пусть спит на кушетке, можно стул подставить, авось не упадёт. Ох, ещё корки да фантики от конфет убирать. Ну что за наказание! Вот с детьми мороки, вечно намусорят, а мать – убирай. Наталья небось приехала в чистую свою отдельную квартиру и сидит, руки сложив, ровно принцесса. Галя словно наяву видела забитый деликатесами холодильник, ковры на стенах, цветной телевизор, люстру «каскад» и праздно сидящую на бархатном диване Наташу в нейлоновом стёганом халате. Вот всегда так: одним всё, другим – ничего. Даже теперь, когда новая родственница потеряла мужа, положение её в сто раз выгодней. В чужих глазах она по-приличному, по-людски – вдова, а Галя – мать-одиночка. И кому лучше? Захоти Наталья и может ещё раз замуж выйти, у неё хвоста нет вроде Люси. Одно слово – повезло!
Клавдия Семёновна вновь убежала на кухню, а Галина всё же перенесла дочку на кровать и прикрыла стареньким пледом. Раздевать не стала, сняла только колготки. А что? Пока платье расстегнёшь – разбудишь. Возись потом с укладыванием, а ей ужас как надо себя в порядок привести. Это не просто новогодний праздник, может, судьба решается. Да и уж, говоря откровенно, не слишком часто Галину в гости звали, да ещё так уговаривали. Она сходила к соседке за щипцами и, усевшись за стол, пристроила зеркальце между чашкой и сахарницей, чтобы не упало. Накручивалась старательно, аж ухо обожгла и висок немного. Чужое платье сидело не слишком ловко, явно не её рост. Да ладно, мелочи какие, зато богатое – ацетатный шёлк всё же, не ситец какой. Надела крохотные серьги с жёлтым камушком, оставшиеся в наследство от тётки. Вооружившись спичкой, наковыряла из опустевшего тюбика красно-оранжевой помады. Вызвалась помочь Клавдии накрывать стол, но двигалась, как всегда, неторопливо. И, поставив тарелки или очередное блюдо, надолго застывала перед большим зеркалом в чужой комнате, поправляя волосы и проверяя, не смазалась ли помада. Галя знать не знала, не видела заочного жениха, но отчаянно хотела понравиться. Ей казалось, что только официальный брак поднимет её на много ступеней выше, сделает ровней остальным. Опять же, муж станет приносить зарплату, а, по словам Клавдии, жених – мужчина солидный, стало быть, не бедный. Знает, что есть ребёнок и вроде не возражает. Это ж какой идиоткой надо оказаться, чтобы пропустить своё счастье? Она так хотела замуж, что жених заранее был по душе.
