Рафаэль поспешно отпрянул. Его качало, словно он был пьян.
Потом он внезапно почувствовал, что ноги отказывают ему, и, прежде чем упасть на колени, повернулся спиной к Фреду. У него перехватило дыхание.
Вильяму наконец удалось добраться до брата. Его взгляд упал на разбитое стекло, проследовал за алой струйкой и остановился на осевшем под окном спальни чудовищном трупе. Сломанная марионетка с широко раскрытыми глазами и ртом, искаженным последней болью.
Затылок как будто взорвался. Правая нога еще рефлекторно дергается.
Вильям прижал ко рту ладонь, тоже развернулся и рухнул на землю рядом с братом. Теперь, потонувший во всем остальном, он почти не чувствовал боли.
Рафаэль снова начал дышать.
Потом они долго-долго смотрели друг на друга.
Рафаэль плакал.
Кристель пришла в себя в полнейшей тишине. В зловещей.
Череп пронзила острая боль. Во рту она ощущала странный привкус.
Мгновение она блуждала в незнакомой стране.
Затем, цепляясь за внедорожник, встала на ноги. И в конце концов увидела. Разлетевшееся вдребезги стекло, замаравшее стену темное пятно.
Она очень медленно подняла глаза. Словно отказывалась видеть продолжение.
Фред.
Мертвый. Расстрелянный у стены.
Рафаэль поднялся и протянул брату руку.
Они бросились в объятия друг к другу. Они живы — мимолетное ощущение счастья. Секунда, единственная. Но даже это так прекрасно.
Тишину их объятия нарушил вопль. Кристель склонилась над трупом Фреда, ее плечи сотрясались от страшных рыданий.
Сжимая в руке «глок», Рафаэль подошел к ней. Кристель обернулась, ее странный взгляд буквально вонзился в глаза убийцы.
Он остановился в метре от нее. На расстоянии выстрела в упор.
Она отступила на шаг, по-прежнему не отводя взгляда от его глаз.
Она колебалась. Умереть? Теперь? Наверняка так было бы лучше. Однако ужас достиг своего предела. Здесь, на пороге ада. На пороге неизвестности.
Еще один шаг назад.
На этот раз Рафаэль двинулся на нее. Между ними по-прежнему было не больше метра.
Она вытянула перед собой поднятые руки. Как если бы это могло остановить пулю или удары этого чудовища.
Он смотрел, как она погружается в страх, словно в зыбучие пески. Без удовольствия и сострадания.
— Не убивай меня! — наконец взмолилась Кристель.
Его глаза были немы — невозможно догадаться, что он с ней сделает.
