Экономические очерки. История идей, методология, неравенство и рост | страница 22
И в заключение — последнее замечание, касающееся устойчивого антагонизма между экономической наукой, с одной стороны, и прочими социальными и гуманитарными дисциплинами — с другой. Чаще всего этот антагонизм объясняют либо чрезмерной формализацией и математизацией современного экономического анализа, либо «методологической гордыней» экономистов, считающих, что из всех видов знания об обществе только экономическая теория вправе претендовать на то, чтобы считаться наукой в строгом смысле слова наравне с естественными дисциплинами. И хотя, несомненно, эти факторы имеют значение, не стоит все же забывать, что «война факультетов» возникла значительно раньше, когда жестких языковых междисциплинарных барьеров еще не существовало. Начало традиции изображать экономическую науку в качестве морального и интеллектуального монстра с точки зрения гуманитарного сознания было положено Карлейлем, причем, что поразительно, в откровенно расистском контексте. Эта традиция жива до сих пор с той только разницей, что сегодня ее поддерживают по преимуществу интеллектуалы-прогрессисты, а не интеллектуалы-реакционеры, каким был Томас Карлейль. В исторической ретроспективе кажется очевидным, что прогрессу научного знания об обществе этот междисциплинарный раскол не пошел на пользу.
Груневеген П. Томас Карлейль, «мрачная наука» и современная ему политическая экономия рабства // Истоки. Экономика — мрачная наука? Вып. 9 / под ред. В. С. Автономова и др. М.: Изд. дом ВШЭ, 2019. С. 79–125 (Groenewegen P. Thomas Carlyle, «The Dismal Science» and the Contemporary Political Economy of Slavery // History of Economics Review. 2001. Vol. 34. No. 1. P. 74–94).