Зарегистрированные с помощью энцефаллографа, мозговые волны, излучаемые человеком, которому снится сон, до сих пор не поддавались интерпретации, так как диаграмма была одинаковой в тех случаях, когда человеку снилось, что он гуляет под дождем или, скажем, говорит с возлюбленной. Иными словами единственное, что можно извлечь из современных, энцефаллограмм — это подтверждение того факта, что пациенту снится сон, без уточнения природы этого сна.
Заслуга изобретенного мною онейрографа состоит в том, что он позволяет получать различные диаграммы для разных снов. С другой стороны, большое количество онейрограмм, которыми я располагаю благодаря многочисленным опытам, в результате которых люди, подвергавшиеся испытанию, подробно рассказывали свои сны, позволило мне распознать в знаках диаграмм сначала природу сна, а затем и его составные элементы. Разумеется, как это видно из опытов, описанных на страницах настоящего труда, остается еще невысокий, не более 10, процент неточности, но опыты показали, что его можно игнорировать. К тому же, продолжение исследований его, несомненно, сократит. Важен, однако, тот факт, что я сумел сначала зарегистрировать, а затем и интерпретировать любой сон, поняв его при простом прочтении соответствующей онейрограммы.
Но это была лишь первая фаза задуманной мною работы. Вскоре (поступая так же, как некоторые современные композиторы, искусственно создающие потрясающие голоса несуществующих певцов, благодаря простому воспроизведению графика, подобного тому, какие записаны на звуковых лентах кинофильма), я составил ряд онейрограмм. Это были диаграммы снов, никем не виденных, но которые могли быть увиденными.
Для этого я должен был повторить весь процесс в обратном порядке таким образом, чтобы, отправляясь на этот раз от онейрограммы, зарегистрировать сон на понтийской ретикуло-рецепторной системе пациента. Как можно убедиться по предыдущим страницам, это мне удалось.
Я создал передатчик «Онейрос», действующий, как электронная машина, программа которой записана на онейрограмме. Машина читает диаграмму созданного мною сна и передает его определенным пунктам приема в мозгу. Шум, поднятый вокруг так называемых «всеобщих снов», освобождает меня от комментариев относительно эффективности моей системы.
Опыт показал, что отдельные отклонения всеобщих снов (результат отмеченной выше минимальной неточности) не повредили общей линии. Напротив, они прекрасно вписывались в ансамбль придуманных мною снов, как детали, будто существовавшие там с самого начала. Электронная машина человеческого мозга сумела их освоить и внедрить.
