— Вы говорите так, будто спрашиваете моего на то разрешения. Деккерет может предложить этот пост любому, кого сочтет подходящим. — В тоне Престимиона слышалась совершенно определенная резкость
— Вы знаете его лучше, чем кто бы то ни было в мире. Если вы считаете, что у него есть какой-то недостаток, который я мог упустить из виду…
— Он очень вспыльчив, — сказал Престимион. — Однако этого недостатка не может не заметить ни один человек, которому доведется провести в его обществе хотя бы пять минут. Во всем остальном он само совершенство. Мудрый выбор, Деккерет. Я его одобряю. Он будет хорошо служить вам. Ведь именно это вы хотели от меня услышать — я угадал? — По нетерпению, с которым Престимион произнес последние слова, было ясно, что он хотел поговорить о чем-то совсем другом. Хотя, возможно, он просто пытался таким образом скрыть удовольствие, которое испытал оттого, что его брату будет оказана столь высокая честь. — А теперь я хочу кое-что показать вам.
Деккерет последовал за Престимионом сквозь тени к расположенному слева алькову, в котором скорее почувствовал, нежели увидел своеобразный алтарь, покрытый белым шелком, а подойдя поближе, разглядел лежавшее на этом шелке лицом вверх тело со сложенными на груди руками.
— Конфалюм, — чуть слышно прошептал Престимион. — Лежит на том самом месте, где через двадцать или сорок лет буду лежать я, а еще через двадцать или сорок лет — вы.
Его забальзамировали так, что тело сохранится без изменений сто столетий, а то и больше. В Лабиринте есть тайное кладбище, где захоронены пятьдесят последних понтифексов; вы знали об этом, Деккерет? И я тоже не знал Длинная-длинная череда императорских склепов, каждый из которых имеет небольшую табличку с именем. Завтра мы положим Конфалюма в склеп с его именем.
Престимион опустился на колени и благоговейно прикоснулся лбом к боковой стороне алтаря. Деккерет, помедлив мгновение, последовал его примеру.
— Я увидел его первый раз, когда был еще мальчиком, — я когда-нибудь рассказывал вам об этом' — спросил Деккерет, когда они поднялись. — Мне было девять лет. Это произошло в Бомбифэйле. Мы попали туда потому, что мой отец демонстрировал образцы своих товаров — наверное, это были сельскохозяйственные машины, так как именно ими он занимался в те годы, — управляющему имением адмирала Гонивола, а лорд Конфалюм как раз в то время находился в гостях у Гонивола. Я видел, как они вместе отправились на прогулку в большом парящем экипаже Гонивола. Они проехали совсем рядом со мной; я принялся махать руками, и Конфалюм улыбнулся и помахал мне в ответ. От одного только его вида меня охватил трепет восторга. Он казался настолько сильным, Престимион, каким-то сияющим… на самом деле подобным богу. А какими силой и теплотой была полна его улыбка. Этого мгновения я никогда не забуду. А затем, в тот же день, ближе к вечеру, мы пошли с отцом в Бомбифэйлский дворец, где корональ руководил заседанием суда, и он еще раз улыбнулся мне…
