– Люди поели и начинают нервничать. Мы делаем, что требует Мама или есть план? – Артём весь на взводе вопросительно смотрел то на меня, то на первого помощника.
– Да, пока делаем, как она сказала. Собирай всех, кто есть. Мы сейчас подойдем. – Она как ни в чём не бывало продолжила нести бремя командования. Кому же еще?
Все собрались в просторном зале. Здесь уже проводились собрания, судя по следам человеческого присутствия. Повсюду мелкий мусор, жирные следы рук и ног, полы и стены в затёртых до неузнаваемости надписях. Над всем этим возвышалась нелепая статуя или может даже идол, на столько скульптура была неоднозначной. Переплетение личных вещей-свертков одежды, ожерелий, книг и прочих вероятно значимых для кого-то мелочей – вперемешку с обрезанными кабелями и кусками как-будто специально погнутой внутренней обшивки пыталось передать форму не просто человека, но женщины. Её руки тянулись к залу с пустыми стульями, три груди были прикрыты перекроенным бюстгальтером с тремя чашами, большой живот явно указывал на беременность, а вместо головы кто-то поставил целехонький блок компьютера. Я, конечно, не художник и не ученый, но даже мне было ясно, чем здесь занимались – поклонялись этой странной фигуре.
Люди недоумевали от этого зрелища. Я сам не знал, как реагировать на сие произведение. К счастью, Саша вкратце объяснила им, что мы можем быть не первые и, что наши ИИ скорее всего посходили с ума. Все разбрелись по залу, перешептываясь и с недоверием разглядывая то скульптуру, то окружение. До меня то и дело доносились обрывки шепота.
– Так мы не одни…
– Кто-то из наших сделал это…
– … Не знаю, но это пугает…
Пугает. Действительно пугает. От этой трехгрудой фигуры тянет опасностью. Да от всего помещения исходит зловещая аура.
С жужжанием перегорающих ламп включился основной свет. Он слабо очертил предметы и растворил тени.
– Наконец-то, дети мои! – голос Мамы. Она следила за нами всюду с помощью множества сенсоров корабля. Не было сомнений, что она знает о каждом нашем шаге и разговоре. – У вас накопилось много вопросов, я понимаю и отвечу на них после. Для начала прошу вас занять свободные места и выслушать меня.
Люди недоуменно переглядывались и переминались с ноги на ногу на месте. Неуверенность, недоверие, непонимание – всё это легко читалось в лицах и движениях, но надежда, безвыходность и, пожалуй, любопытство взяли верх. Большая часть проснувшихся сели на состарившиеся стулья, скрепя и шурша ими по полу. Остальные предпочли держаться позади, включая меня, Сашу, и всех моих товарищей, кроме Виктора – он одним из первых послушно сел на свободный стул. А мы – восемь человек, которые предпочли надежде осторожность.
