– Одно другому не мешает.
– Костя, у меня просьба. Поработай-ка на земле, в город выйди, посмотри, что да как. Мне-то, сам понимаешь…
– Отличный план. Теперь я – твои глаза и уши, пользуйся, Анатолий Борисович. Но в Москве стало опасно. Боюсь…
– При жизни и я боялся.
– ?!
– Шутка, – он скупо улыбнулся. – Так мы о чём?
– Дай мне свой пистолет на пару часиков. На всякий случай.
– Понимаю, – лязгнул ключ в сейфе, на свет явилась знакомая «Беретта».
– Теперь это твой, насовсем. Заслужил. Рад?
– Давно мечтал, благодарю. А то всё гадал, как я пойму, что стал крутым? Аттестат что ли получу?
– Пушка детям не игрушка. Только на крайний случай. На самый крайний, Костя. Помни, ты лишь наблюдатель.
Тяжёлый зной навалился на Москву. Солнце пылает, ни ветерка, ни облачка.
С тех пор, как автомобили из городов убрали, на улицах стало на удивление просторно. Новый Арбат выглядит малолюдным.
А там что такое? Ого, вот это «хвост»! И куда же? Ага, аптека с белым флагом над дверью. Надо же, без очереди почти не лезут, будто и не в России. А, вон в чём дело: туда-сюда прохаживаются парни с нарукавными повязками: по белому – золотой цветок, похожий на лотос. Такой же, оказывается, и на флаге.
Встал за вальяжным священником в чёрной рясе – тут же приблизился молодой с повязкой.
– В списках проверялись?
– Обязательно. Я же понимаю, иначе зря время потеряю.
Белоповязочник отошёл. М-да. А правда, когда мне-то отколется? Обещанного три года ждут.
О чём там, впереди? Ясно, о чём же ещё.
– Я-то думала, хоть годиков десять поживу, внуков на ноги поставлю, и хватит, – дородная пожилая женщина говорит молодой. – А тут… даже и не верится. Я за демократию буду голосовать, раз такое дело.
– А я всё просчитала, баба Вера. – Ему, Грише то есть, сейчас тридцать два. А эликсир, сказали, пока не положен. Мне двадцать семь, вот. Через десять ему будет за сорок – а я-то молоденькая. Как думаешь, женится на мне тогда?
Очередь продвигалась на удивление быстро, даром что стояли не тонкой цепочкой, а ряда в два-три.
– Не смущайте народ, батюшка, – ехидный голос позади. – Сами-то – как? С Отцом нашим Небесным встретиться уже не мечтаете? Передумали? Покайтесь, батюшка. Или хоть рясу снимите.
– На всё воля Божья, – смиренно отвечал тот. – Поелику тут я оказался, значит, сподобил Господь помочь пастве моей в это нелёгкое время.
– Суровые годы уходят, настанут ещё тяжелей.
Подходят всё новые люди, толпа умножается на глазах.
– Эх, такой бы подарочек, да годиков двадцать назад, – неприметный старичок справа. – А теперь-то что? Из аптеки – в больницу, из больницы – в аптеку. И что это за вечная жизнь будет?
