Мур равнодушно взглянул на своего бывшего наставника:
– Я тут исключительно по просьбе Мая Мармальда. Он очень хотел, чтобы я присутствовал.
– Ох, и с чего бы это? Думаете, я вам разрешу остаться? – не унимался старик. Его серебристые от седины волосы застыли клоками, придавая профессору еще более воинствующий вид.
– Господин Разовски, такова воля потерпевшего, – вмешался пожилой инспектор, – примите во внимание, как ему сейчас непросто приходится, но он справляется с достоинством, несмотря на свой юный возраст. Так что пусть будет, как он того пожелает.
– Господа, сколько можно? Давайте продолжать, у меня еще столько дел на сегодня запланировано. – Около окна возвышалась худая фигура в черном, неброском костюме. Это был психолог, который отвечал за внутреннее состояние Мая. Мур мельком заметил, как Фленсик с какой-то необычайной ненавистью смотрит на этого молодого человека. Детектив пришел в некое замешательство, понимая, что этих двоих явно что-то связывает. И то ли это было вокруг все загадочным и подозрительным, то ли это Мур был слишком мнительным.
Май, не обращая на местные склоки внимания, продолжил. Складывалось такое ощущение, что он хочет поскорее покончить с этим делом.
– Как я уже и сообщил вам всем, я был возле театра. Внутрь я не заходил – Антони сказала ждать снаружи. Было тепло, и я не успел даже дух перевести, как она уже вышла из главного входа. Мы очень долго обнимались и перебивали друг друга, рассказывая наперебой новости из жизни.
– Извините, что опять прерываю вас, скажите, вы с сестрой были очень близки, как я понимаю? – спросил деловито инспектор, что-то тщательно записывая в свою книжечку. Фленсик же продолжал впиваться взглядом в психолога, будто хотел прожечь в нем дыру.
– Нас много в семье – у меня помимо Антони есть еще шесть сестер и четыре брата. И не хотелось бы хвастать в такой ситуации, но я был ее любимчиком. Она всегда говорит… говорила, что я очень смышленый малый, и ей всякий раз было о чем со мной потолковать. – Его голос не дрожал, наоборот речь была спокойная и осмысленная. Держась довольно твердо при таком расположении дел, Май Мармальд мог дать фору любому взрослому. Это был уже вовсе не тот вертлявый подросток, которого детектив встретил в вагоне поезда – от его ребячества не осталось и следа.
– Хорошо, продолжайте свой рассказ. – Учтиво произнес инспектор, пока Альберт Разовски полузасыпая, читал газету. Создавалось такое впечатления, что все происходящее его никак не интересовало.
