Юра хотел уже засмеяться, даже уголки губ поднялись, но Алек пригрозил ему кулаком возле носа.
Как мать и сестра, я должна его защитить:
– Еще раз ему кулак покажешь – скажу Эрику и от тебя точно не останется места. Вон, какой синяк на пол глаза!
– Тц, – оторвавшись от Юры, он взглянул на меня, – что, бессмертной стала?
– А ты? – дерзить мы всегда умели, даже в такие моменты. Не знаю почему, может быть это от страха, может быть надоело все это терпеть, я просто стала рвать и метать. – Лишние зубы есть или же язык?
– Что?
– Я знаю, что это вы убили первокурсника, обвинив меня в этом деле, зная, что меня в тот день не было в академии.
– ХВАТИТ! – рёв Кассандры был сильнее, она даже хлопнула по столу, из которого что-то выпало.
Книга! Та самая, которую мне дал Юпитер незадолго до того момента, пока не произошло событие, повлекшее за собой очень тяжкие последствия. Я тогда узнала, что эта книга имеет ответы на все вопросы, которые крутятся в голове каждого человека.
В первые недели я была не своя, всегда таскала в портфеле эту книгу понимая то насколько она тяжелая, хоть и видно было то, что в ней минимум двести страниц. Но это не так. Там было больше, намного больше, чем тысяча-две.
Но когда случилась беда, моя казнь, исчезновение Юпитера, что оставил документы на тот дом, который сейчас был похож на сарай, я спрятала эту книгу в самое укромное место, что смогла сделать.
Я все поняла.
– Это были вы. – выдохнула я. – Вы убили того юнца с первого курса, лишив меня первый раз жизни. Вы были тем, кто убил моего волка, украл мои вещи. Но за что? Что я вам такого сделала?!
Злость охватила мое сознание, я не видела то, что творила. В самые первые секунды в меня прыснули какой-то розовый порошок, затуманивший мой разум. Лишь злые глаза запечатлелись в подсознании и то, как Юра пытался кого-то остановить, но его откинули в сторону шкафа. Он упал, ударившись спиной, пал на колени и закрыл глаза. По его виску потекла алая жидкость красного оттенка.
***
– Ани… Ита… Нита…
Хах, как трудно просыпаться, зная то, что произойдет дальше. Когда свет сжигает тонкую оболочку зрачка, заставляя их часто моргать и слезиться. Кости отдаются скованностью и яркой болью во всем теле. Разум ничего не понимает.
– Аманита! – я все еще лежала с закрытыми глазами, но меня уже сжали в таких сильных объятых.
Это точно не Нисса и Лея. Они никогда не позволяли себе такого, минимум кричали на меня за то, что довожу себя до изнеможения. Поругают, а затем начинают плакать и спрашивать о моем здоровье, высказываясь о моей «семье», позволившая себе то, что не могла сделать раньше.
