– Что ты такое, черт подери?
– Мияврзпрх.
Диалог явно не задавался.
Нечто подошло к массивному металлическому шкафу, ткнулось носом в дверцу и демонстративно попыталось открыть ее лапой. Вышло чуть хуже, чем никак. И тут до пилота дошло.
Все еще с некоторой опаской, Ахиллес боком подошел к шкафу и распахнул дверцу. Шкаф оказался холодильником, доверху набитым консервами. Судя по внимательному взгляду, Нечто интересовалось именно ими. Пилот открыл банку и поставил ее на пол. Нечто вновь вздохнуло, на этот раз облегченно, и набросилось на мясной концентрат. Пока вздохи были их лучшим средством коммуникации.
После шестой банки Нечто, по всей видимости, насытилось.
– Ты меня понимаешь? – Ахиллес старался выговаривать слова как можно четче, и сопровождать их жестами. Так их учили делать в Академии при встрече ранее неизвестного разумного существа.
Он получил утвердительный кивок.
– Ты меня не съешь?
Все пять глаз страдальчески закатились. За этим последовал отрицательное мотание головой.
– Так что же ты, все таки, за зверь?
Нечто немного подумало, склонив голову набок. Оценило скудность коммуникативного взаимодействия, состоящего из многозначительных вздохов и кивков. Посмотрело вокруг в поисках подсказок и, ничего не обнаружив, подошло к Ахиллесу, сидящему на полу, свернулось калачиком на его коленях и довольно замурчало.
– Ага, значит ты что-то вроде кота.
Нечто одобрительно сощурилось.
– А звать тебя как?
– Мияврзпрх
– Значит, будешь Мурзиком.
Сытое Нечто решило не сопротивляться. Мурзик был не самым плохим вариантом. Особенно после шести банок консервов.
Поднявшись на борт "Вернувшегося", Ахиллес вынул Мурзика из заклеенного скотчем ящика и надежно запер в изолированном от кабины жилом блоке, в котором обычно ночевал. Сам же он уселся за штурвал. Корабль быстро покинул теперь уже точно опустевшую Хастру. Отлетев от внушающей необъяснимую тревогу станции, пилот записал сообщение-рапорт, перевел его в последовательность звуковых сигналов на основе азбуки Морзе и отправил направленным лучом на Землю. Ахиллес зациклил сообщение, чтобы спутники Земли точно уловили его от начала до конца и поставил на постоянную трансляцию. Нужно было немного подождать, так что пилот наконец принадлежал только себе. Усталость последних дней вдруг резко навалилась на него и вдавила в пилотское кресло.
Ахиллес погасил освещение в кабине и надел шлем системы полного жизнеобеспечения. Затем он щелкнул большим тумблером и люк, отделявший пилота от открытого космоса, распахнулся. С резким свистом весь кислород из кабины мгновенно выбросило наружу. Пилот расстегнул пятиточечный ремень безопасности и легко оттолкнулся от кресла, закрыв глаза. Он поднялся над приборной панелью и завис, растворяясь в собственных ощущениях. Его мысли потекли свободным, не стесненным рамками осознанности потоком.
