В один прекрасный день, однако, охотник с Чиратантвы встретит СЛОВО.
Скажи-ка, Мария, что это должно быть за слово? Любовь, дружба, родина, мать — какое мне выбрать? Если встретятся ему любовь или дружба, придет конец его одиночеству. Если встретит слова родина и мать, не останется места для ненависти.
Выходит, он перестанет быть охотником с Чиратантвы. Что ж, тогда не нужно ему ничего встречать. Пусть останется с мулом, пистолетом и ненавистью.
Им мой рассказ не понравится.
Им хотелось бы, чтобы герой непременно встретил какое-нибудь слово и в конце стал не таким, каким был в начале. Почему?
«Он одинок и остался одиноким».
Конец.
«Он не встретил нужного слова, ибо не нуждался в нем». Конец.
«У него есть только его пистолет и его ненависть».
Конец.
Наклонись-ка, дай шепну кое-что на ушко: охотник с Чиратантвы — это я! О себе написал я эту притчу. Она великолепна, не правда ли?
Признайся, что не ожидала такой откровенности; ты думала, это просто изящная литература, художественная фантасмагория.
Обещаю — охотник не встретит никакого слова. Он останется верным себе и видению, которое было ему у озера. Уши мула напоминают букву V — а это виктория, победа! Понятно? Ни Райнхарду, ни другим не увидеть символа моей непобедимости. Это останется нашей с тобой тайной, Мария.
А теперь подними руку и повторяй за мною:
«Я, Мария, посвященная в высшую тайну Исаила и проникшая в движения его души, клянусь хранить тайну ушей мула и быть вечно недостижимому Исаилу Салиной сестрой, иконой».
Повторила? Целую тебя в лоб.
Чувствуешь мое раскаленное дыхание?
Оно может опалить, а может и сжечь дотла.
В судный день я ее призову. Вы сгрудитесь в подобия муравейников и будете ждать. Она придет в белом платье — так, как некогда пришла к своему учителю. В мансарду, чтобы он поделился с ней звездами.
В 17.30 вы будете пресмыкаться далеко внизу, ожидая моего возмездия. И я воздену золотую десницу:
«Пусть первым будет Райнхард Макреди! Осуждаю его на самую позорную смерть!»
Нет, Райнхард, умолять бесполезно. На этот раз решение мое окончательно. Что-о-о, отцеубийство?! Нет у меня отца, а ты… да ты просто говнюк! Прошу тебя, Салина, заступничество излишне. Он даже любить тебя, как следует, не смог. Не заслуживает он нашего внимания. Хватит дрожать, Райнхард, хоть раз будь мужчиной!
Хрясь!
«Следующим будет Хоаким Антонио!»
Что с того, что ты в меня верил! Как не помнить, раз ночью ты вошел в зал и упал передо мной на колени. Подумаешь, бунт, какое мне дело? Разве это вера — сплошная путаница и мрак. Ты даже самого себя не смог найти. Не хочу, чтобы в меня так верили.
