– Да вы не переживайте. Я вон тоже лесбиянка, не смотря на наличие кругом потрясных мужиков, только на девчоночек и возбуждаюсь, – надо было как-то человека от глобальных геополитических тем отвести (даже если его задумчивость была не более чем игрой, я же доверчивый тип, глубоко не вижу).
– Что с подлодками?
– Готовы.
– А люди?
– Как пионеры. Всегда готовы.
– Уже не шутим.
– Какие уж тут шутки.
Мне дают отмашку означающую – аудиенция окончена. Смотрю на портрет над головой Олигарха, оттуда на меня смотрят глаза Олигарха. Скромнее надо быть – кидаю я в них взгляд, они как зеркало его отражают и возвращают моим глазам. Прохожу мимо роскоши, открываю внушительную и облагороженную резьбой дверь, и снова роскошь и куча дорогих ненужностей. Говорят, где-то здесь есть паровоз. Настоящий полноразмерный, а не копия в масштабе 1 к 43. Покидаю замок. Прилегающий парк со статуями и фонтанами проезжаю на чувствующим себя дешевкой "Мерседесе-500" (купе). Кованные ворота минули нас как облагороженные донья Сцилла и дуэнья Харибда. Четырехколесный шпиц отряхивается от облепившего его снобизма, фыркает, ловит шкурой дорожных блох, приходит в себя. Я усиливая звук, где неизвестный мне человечище нагнетает: Ом!
Педаль утоплена и ручная коробка начинает неслышно хрустеть суставами передач.
– Куда торопитесь? – меня тормознули рыцари ордена полосатых палочек.
– Тёща умерла. Спешу поделится соболезнованиями.
– А обручального кольца не носите.
– Июнь. Жара. Зато всегда ношу фотографию друга, – отдаю зеленую бумажку с ненашим и давно мертвым президентом. Почему людское тщеславие настолько бесконечно. На деньгах вполне достаточно нулей и прочих цифр, люди там – явление лишнее. Глубоко лишнее.
А в офисе меня встретили улыбка Машутки и звуки. Пыр-пыр-пыр – это из факса вылезал факс. Текст гласил, что меня приглашают на благотворительный спец-проект, где люди богатые светятся и кидают в амфоры с бедными представителями семейства Буратино кости с барского стола. Если я хочу кого-то испортить халявной манной с небес, я его порчу.
– Обойдутся, изверги.
– Потусовались бы… я бы…
– Им свои вырезки показала. Дались тебе эти веселые картинки.
– Это моё творчество, самореализация.
– Игра теней на твоих выпуклостях и впуклостях – это твоё творчество. Это твой гений, – я снес всё, что было легким с секретарского стола, лег на него, заглянул в пространство между грудями Машутки и ее же лона и стал рассматривать ее пупок.
