Я снова расстелил коврик. Спать уже совсем не хотелось, но я понимал, что это, наверное, от возбуждения, потому что в голове как-то ясности совсем не было. В общем, надо было себя чем-то занять. Времени было навалом, и я решил немного обустроиться. Спать на цементном полу, пусть и на коврике – было удовольствием сомнительным. Я, как можно тише обошел все углы и закоулки подвала, и нашел несколько диванных подушек. Постелил их у стены, а на них уже положил коврик. Далее, я построил некую баррикаду вокруг своего лежбища, с тем, чтобы если кто-то сюда и войдет, не заметил бы меня сразу.
По-моему, получилось неплохо. Я улегся, зажег лучину, развернул тетрадь и стал читать…
Арон потряс головой, когда мы отошли от двери шагов на пятьдесят. Кровотечение вроде прекратилось, но он сказал, что плохо слышит. И вообще, его немного качало.
– Что делать будем? – спросил я.
– Не знаю, – он мотнул головой. Было ощущение, что ему вообще сейчас ни до чего.
– Знаешь… – предложил я, – от нас не убудет. Идем, соберем вещи, а там посмотрим. В крайнем случае, если он нас надул – набьем ему рыло потом.
– Да, хорошо, – Арон снова как-то странно мотнул головой.
Сирена не прекращалась: три коротких гудка и – пауза. Это значит: всем занять свои посты и ждать распоряжений. У нас, понятно, закрепленных постов не было. В кубрике навстречу нам выскочил Иегуда, по кличке профессор, которая прилипла к нему очень плотно.
– Ребята, что случилось? Где все? Шломо, например, или Иссахар?
– Не знаем мы, – ответил за двоих Арон.– Но дело, похоже, серьезное, ты бы пошел вещи собрал на всякий случай.
– Зачем это? Это же очередные учения… Разве нет?
– Мы не знаем, – снова за нас двоих ответил Арон.– Поступай, как знаешь.
Арон говорил отрывисто, словно бы после каждой фразы оценивал, что он сказал.
– Пропусти! – Арон отодвинул изумленного Иегуду в сторону, и мы подошли к своим шкафчикам.
Собрав вещи, Арон ушел к умывальникам. Я сидел на скамейке и завязывал рюкзак, когда сзади услышал чей-то довольно грубый, со знакомой хрипотцой голос:
– Домой собираешься, сынок?
Я оглянулся. Передо мной, шагах в десяти, стоял тот самый амбал, которому я утром врезал ногой по самому дорогому. Я сделал вид, что не узнал его. Он достал из-за пояса дубинку типа тонфы, ну, такая… деревянная палка, с боковой ручкой, какие полицейские часто носят, и двинулся на меня.
– Ты у нас, говорят, крутой, да? – он делано улыбался, но его глаза источали лютую злобу. Я как можно спокойнее встал и незаметно сунул руку в карман, где у меня лежала горсть орехов, какие-то бумажки и еще невесть откуда взявшийся мусор. Между нами оставалось метра два. Я резко выбросил руку вперед, метнув ему в лицо содержимое кармана. На долю секунды он опешил и рефлекторно попытался закрыться. Мне этого хватило. В прыжке я нанес ему удар ребром ладони в горло, затем захватил за шею и, оказавшись на полкорпуса сзади, ударил ногой ему под колено. Амбал рухнул, и я успел нанести еще один удар, вкладывая весь свой вес – в челюсть. Он обмяк и закатил глаза.
